О . М . Приходнюк
Из сборника «Раннеславянский мир. Материалы и исследования», 1990
С территорией Среднего Поднепровья связано открытие раннесредневековых памятников, которые стали эталонными для целой группы древностей, распространенных на пограничье Восточноевропейской степи и лесостепи. Речь идет о материалах с поселений у с. Пеньковки в Потясминье, которые были добыты в результате работ Кременчукской новостроечной экспедиции в 1956-1959 гг. 1 Первооткрыватель и первый их интерпретатор Д.Т.Березовец все четыре памятника у С.Пеньковки (в ур.Молочарня, Луг I, Луг П и Макаров остров) рассматривал как звенья одного эволюционного развития пеньковской группы древностей, датированных им VII-IX вв.н.э. Для ранних тясминских памятников, по его мнению, характерна лепная неорнаментированная керамика. На более поздних поселениях преобладали изделия близкие к посуде культуры Луки-Райковецкой. По наблюдениям Д. Т.Березовца в Молочарне, где обнаружена исключительно лепная посуда, биконических горшков было больше всего, в ур. Луг I - меньше, на Луге II - лишь отдельные экземпляры, на поселении Макаров остров биконические горшки вообще отсутствовали. Для гончарной керамики отмечался противоположный процесс - увеличение ее числа на более поздних памятниках 2 .
Однако материалы поселений у с. Пеньковки сопоставлялись суммарно, без учета индивидуальных особенностей посуды из отдельных строительных комплексов. Это привело к разноречивой интерпретации пеньковского археологического комплекса. Одни исследователи к пеньковским относят только ранние памятники с исключительно лепной посудой, другие - как ранние, так и более поздние наборы с лепной и сформированной на ручном круге керамикой 4 , третьи пеньковскими считают только поздние комплексы, аналогичные обнаруженным на Луге I и Луге II. Появились даже попытки отрицать полуземляночный характер пеньковского домостроительства в Среднем Поднепровье.
В результате изучения археологических материалов из с. Пеньковки по объектам было установлено, что в Молочарне существует один, наиболее ранний слой, а на Макаровой острове представлены слои этапа Сахновки и Луки- Райковецкой. На Луге I и Луге II выделяется три строительных периода - этапов Луки-Райковецкой, Сахновки и Молочарни. Только наиболее ранние объекты, со специфической лепной керамикой мы причисляем к пеньковской культуре, поскольку верхние строительные комплексы по облику археологических материалов приближаются к памятникам Луки-Райковецкой. Они не обладают достаточным количеством специфических черт, которые позволили бы причислить их к пеньковским древностям или выделить в самостоятельную археологическую культуру.
Для проверки полученных результатов было предприняты раскопки раннесредневековых памятников Среднего Поднепровья у сс. Сахновка, Вильховчик, Будище, Гута-Михайловская, которые подтвердили наблюдения, сделанные при работе над материалами группы поселений у с. Пеньковки 7 . В последующие годы Среднеднепровская славяно-русская экспедиция под руководством автора продолжала работы по изучению пеньковских древностей данного региона. Были предприняты новые раскопки не поселениях в cc. Будище, Кочубеевка, Сушки, Беляевка, Завадовка, и проведены маршрутные разведки по рр. Россаве и Уманке и по их притокам. Кроме того, пеньковские объекты обнаружены при раскопках памятников других культур: новостроечной экспедицией "Днепр-Донбасс" под руководством Д.Я.Телегина возле с.Осиповка в Поорелье, Историко-технической экспедицией под руководством В.И.Бидзили у с.Завадовка в Нижнем Поросье, Белоцерковской экспедицией под руководством Р.С. Орлова в г. Белая Церковь на р. Рось. Разведками в Поорелье экспедицией "Днепро-Донбасс" обнаружен ряд новых пеньковских поселений. В результате полевых работ в Среднем Поднепровье обнаружено 36 новых пеньковских поселений (рис.1).
Новые материалы подтверждают ранее сделанные наблюдения о характере пеньковских археологических комплексов. Это касается низинного расположения, небольших размеров и бессистемной планировки поселений, расположения их "гнездами" по 5-7 вместе, характера домостроительства и керамических комплексов. Исследования поселений на широких площадях у cc. Кочубеевка и Сушки пока- ?0али, что пеньковские жилища располагались бессистемно на удалении 15-40 м друг от друга (рис.2). Большинство из раскопаных домов представляли собой четырехугольные полуземлянки площадью 7,5 - 24 кв.м (рис.3; 4: 1-6; б: I). Иногда они в плане имеют трапециевидные очертания (рис.4: 3,5). Лишь полуземлянка №2,4 из Кочубеевки отличалась большими размерами - 34,7 кв.м (рис. 4: 6). Чаще всего котлованы жилищ ориентированы углами по сторонам света с небольшими отклонениями в ту или другую сторону. Лолы находились на глубине 0,9-1,6 м от современной поверхности. Земляные стены углублений полуземлянок вертикальные, углы котлованов прямые или закругление. В полуземлянках №№ 1, 3 из Кочубеевки и №2,4 из Сушков по углам и центру противоположных стен расчищены ямки от деревянных вертикальных опор каркасных стен (рис.4: 2,3,5). Это следы вертикальных опор, поддерживавших коньковый прогон крыши.
Среди раннепеньковских жилищ доминирующее положение занимают полуземлянки с очагами и очажными пятнами. Они обнаружены в жилищах №№ ,3,4 из Кочубеевки, № 4 из Сушков, № 3 из Беляевки, № 2 из Завадовки, № 3 из Осиповки (рис.4: 3,5,6; 3; 5: 1). Лишь в раннепеньковской полуземлянке №2 из Кочубеевки расчищена каменная печь (рис.4: 4). Специфической деталью раннепеньковского домостроительства являются небольшие ямки, выкопанные в полу ближе к центру построек. Они обнаружены в жилищах №-3 из Кочубеевки и № 3 из Беляевки (рис.4: 3-5; 3). Принято считать, что такие ямки определяют место расположения центрального столба, усиливавшего коньковый прогон. Однако расчетами толщины несущих конструкций установлено, что такая опора в небольших полуземлянках не была нужна. Скорее всего, такая ямка не имеет никакого отношения к центральной опоре перекрытия. Она не всегда расположена строго в центре постройки, а несколько сдвинута в сторону очага.
На поздних этапах существования пеньковской культуры почти повсеместно произошла замена в жилищах очагов на печи-каменки. На второй фазе существования культуры очаги сохраняются иногда в южных районах Среднего Поднепровья (жилища № 1, 9 из Осиповки). В полуземлянках №2 1-4 из Кочубеевки, и № 5 из Сушков и № 2 из Завадовки находились хозяйственные ямы овальной в плане формы, а в жилице № 3 из Беляевки в северо-восточном углу расчищена хозяйственная яма в подбое, выходившая за периметр постройки (рис.3)
Интересной деталью пеньковского домостроительства являются углубления, выступавшие за периметр котлованов. Они обнаружены в жилищах № 2 из Кочубеевки, № 3 из Беляевки и № 3 из Осиповки (рис.3; 4: 4). Входы выкапывались до уровня пола (Кочубеевка, Осиповка) или имели несколько ступенек (Беляевка). В полуземлянке № 3 из Осиповки сохранились деревянные конструкции от облицовки входа.
Хозяйственные постройки, которые были исследованы на поселениях из Кочубеевки и Сушков, имели подпрямоугольную в плане форму с округленными углами размерами от 2,4 х 1,6 м до 3,9 х 2 м и глубиной ок. 1 м от современной поверхности. Пол у них плоский, земляные стены котлованов вертикальные. По-видимому, такие построй ки использовались как сараи. Все хозяйственные ямы, которые исследовались на поселениях из Кочубеевки, Сушков и Беляевки были круглыми или овальными в плане диаметром от 0,8 до 1,9 м. Стенки у них вертикальные или слегка сужены к плоскому дну. Надворные очаги были глинобитными или выложенными из мелких камней. Вызывают интерес остатки глинобитного горна из Сушков, который располагался на северо-западной окраине поселения вблизи от воды.
В Кочубеевке прослежена планировка пеньковского домохозяйства состоящего из жилища № 2, четырех хозяйственных ям (№ 1-4), хозяйственной постройки № I и двух надворных очагов (№ 1,2), несколько удаленных от построек. По-видимому, эта группа построек входила в состав двора индивидуального домохозяйства (рис.2).
На пеньковских поселениях Среднего Поднепровья исследовались дома кочевнического облика. Это овальное, углубленное в грунт юртообразное жилище из Осиповки и большая подпрямоугольная полуземлянка из Будищ (рис.4: 1; 6:1). Своеобразной чертой юрты из Осиповки является вырытое в земле основание, что почти не встречается у настоящих кочевников. "По существу, - пишет С. А. Плетнева, - круглые в плане юрты-полуземлянки являются уже жилицами оседлого населения, освоившего основные принципы строительства постоянных жилищ. С юртами их сближает, во-первых, круглая В плане форма и, во-вторых, расположение очага в центре пола" 9 . Полуземлянка из Будищ по В. Д. Белецкому, занимавшемуся классификацией салтовских жилищ из Саркела, относится к бесстолбовым. 10
В заполнении этих построек преобладал лепная пеньковская Посуда (рис. 6: 2-10,13,14; 7: 1-4,6-17). Кроме того, в юрте из Осиповки найдены внутренние ручки от глиняных котлов (рис. 6: II, 12), а в полуземлянке из Будищ был развал гончарного кувшина канцерского типа (рис.7: 5). Характерной особенностью лепного керамического набора из построек кочевнического облика были органические примеси в глиняном тесте и наличие грубых насечек по краю венчика (рис. 6: 3; 7: 1-4,9). Эти признаки были очень характерными для кочевнического керамического производства I тысячелетия н.э.
Наличие домов кочевнического облика на пеньковских памятниках Среднего Поднепровья являются свидетельством существования в обществе пеньковских племен данного региона территориальной общины. Проникновение степного населения в земледельческую славянскую среду совершенно исключается при господстве родовых отношений и возможно лишь при наличии территориальной общины, в состав которой могли входить разноэтнические элементы. Вовлеченные в единый экономический процесс эти элементы быстро теряли свою культуру, растворяясь в более многочисленном этническом массиве.
При раскопках пеньковских памятников наиболее часто попадается лепная керамика со сглаженной или бугристой поверхностью. На севере Среднего Поднепровья в глинянном тесте пеньковской керамики преобладает дресва и песок, а на юге - шамот и органические примеси. Полученный при раскопках в Будищах, Кочубеевке, Сушках, Беляевке и других местах материал позволяет создать довольно полную типологию лепной пеньковской посуды. При ее разработке использованы принципы, выработанные И.П. Русановой для пражского керамического набора. Их суть заключается в определии пропорций и профилировки сосудов по четырем параметрам: соотношения высоты сосудов и высоты их наибольшего расширения, а также соотношения диаметра наибольшего расширения и диаметра горла 1 . При работе с пеньковскими наборами важное значение приобретает профилировка изделий, в особенности наличие или отсутствие ребра на тулове.
На основании этих признаков всю пеньковскую керамику с территории Среднего Поднепровья можно разделить на 8 типов.
К первому типу относится биконическая посуда с острым или округленным переломом на середине или верхней трети тулова (30-38%). Округленный венчик у сосудов не выделен или отогнут наружу. Под венчиком бывает налепной валик (рис. 5: 2,5; 8: 2,5,7, 12; 9: 4,8,10; 10: 3; 11: 1,5,8,9,16; 12: 1,4,10,12). Второй тип керамики составляют приземистые с округленным туловом горшки, имеющие максимальное расширение на середине высоты (26-43%), У них короткий венчик более или менее отогнут наружу (рис.8: 8, 11,13; 11: 3,4,11,14,15; 12: 2,3).
Третий тип составляют горшки стройных пропорций с округленным, максимально расширенным туловом на середине высоты (9-13%). Венчик у них слегка отогнут на-ружу (рис.8: 4,9; 9: 11; 11: 10). Горшки стройных пропорций с максимальным расширением на верхней трети высоты, у которых хорошо выражены плечики, а венчик вертикальный или отогнут наружу, отнесены к четвертому типу (4-10%) (рис. 8: 1; 9: 1; 12: 5). К пятому типу отнесены сосуды тюльпановидных форм с открытой горловиной без плечиков и шейки, со слегка отогнутым наружу венчиком, а иногда с оттянутым валиком на середине высоты (3-6%) (Рис. 10: I). Шестой тип керамики представлен горшками различных пропорций с суженной придонной и расширенной верхней частью (3-5%). Невыделенный край у них загнут внутрь (рис.5: 3; 9: 6; 12: 6). В комплекс пеньковского набора входят миски различных профилировок, составляющие седьмой тип керамики (4-8%), (рис.8: 3; 9: 5; 10: 2,4). Восьмой тип - это небольшие кружковидные сосудики с почти вертикальными или слегка округленными стенками (3-4%). Венчик у них едва намечен или не выделен (рис. 5: 4; 9: 7, 12; 12: 7). Очень характерными для пёньковской культуры являются плоские диски и сковороды (рис.8: 14; 9: 14-16; 10: 5; II: 2,12, 12: 8,9,13; 14-16). Диски бывают без закраинки и с небольшой закраинкой. У сковород бортик высотой 1-1,5 см вертикальный или слегка отогнут наружу.
Раннепеньковские наборы включают гончарную керамику черня-ховского облика (рис. 8: 6,10; 9: 9), а более поздние - пастырскую, канцерскую посуду (рис.7: 5). Иногда попадаются фрагменты амфор с густыми рифлениями по тулову.
Лепную пеньковскую посуду можно разделить на три неравноценные в количественном отношении группы. К первой относятся наиболее многочисленные формы керамики, составляющие традиционно- но-бытовое ядро керамического комплекса (1-3 тип). Ко второй зачислены формы, заимствованные у контактирующих синхронных культурных массивов (4-5 тип). К третьей отнесены немногочисленные керамические формы, воспринятые от предшествующей черняховской культуры (6-8 тип).
Среди других керамических находок на пеньковских поселениях Среднего Поднепровья следует отметить биконические или округлые пряслица (рис. 13: 10-14, 18-24). Из Будищ происходит керамический тигель со следами бронзы на внутренней поверхности. Изделия из камня представлены оселками (рис. 13: 16,17). Из кости были изготовлены "лощила" и проколки (рис.13: 8), На поселении Осиповка найден фрагмент фигурной костяной петли от колчана (рис. 13: 3). В Сушках и Осиповке обнаружены бусы из стекловидной пасты (рис. 14: 3,8). Немногочисленными находками являются поделки из цветных металлов. Это обломок зооантропоморфной фибулы из Дежек, браслет с расширенными концами из Новоселииы, перстень с завитыми концами и бронзовая пластина с приклепанными деталями (возможно обломок котла) из Сушков (рис. 14: 1,2,6). Изделия из черных металлов представлены небольшими ножами с прямой спинкой и плоским черенком (рис. 13: 5-7), фрагментом серпа с крючком и заклепкой для крепления к деревянной рукоятке из Ко-чубеевки (рис. 13: 2), стамеской из Сушков (рис.13: 9), резцом из Будищ (рис. 13: 4).
Металлографическое изучение кузнечных изделий проводилось Г.А.Вознесенской. Для анализов были взяты образцы предметов из Кочубеевки, Сушков и Будищ. Исследования показали, что применение определенных технологических приемов не связано с какой-то категорией изделий. Одинаковую схему имеют различные по характеру проковки, а различный материал и способы изготовления могут иметь одинаковые типологические формы. В целом пеньковские кузнечные проковки отличаются простотой технологических характеристик. Почти все предметы откованы из кричного железа или неоднородной сырцовой, преимущественно мягкой стали. Пакетную структуру имел серп из Кочубеевки.
Из технологических приемов, улучшающих рабочие качества орудий встречается термическая обработка. Иногда попадаются вещи, при изготовлении которых применена сварка железа со сталью и цементация.
Важные данные получены при изучении остеологического материала. Судя по костям животных, которые определил 0.И. Журавлев, основную часть пеньковского стада составлял крупный рогатый скот, второе место принадлежит свиньям, затем идут мелкий рогатый скот и лошадь (таблица 1). Такой состав домашних животных типичен для оседлого земледельческого хозяйства. Кости диких зверей и рыб встречаются значительно реже, что свидетельствует о второстепенной роли охоты и рыбной ловли в хозяйстве племен пеньковской культуры. Среди костей диких животных чаще встречаются остатки благородного оленя и кабана, затем косули и зайца.
Таблица I
Данные о выращиваемых культурах племенами пеньковской культуры получены путем палеоботанических исследований отпечатков зерен злаков на керамике. На посуде, с поселений Кочубеевка и Осиповка ГА.Пашкевич обнаружила отпечатки четырех видов пшеницы (карликовая, карликовая-мягкая, двухзернянка, мягкая), проса, двух видов ячменя (пленчатый и голозерный), овса, ржи. Находки среди злаковых культур разноцикличных растений позволяет предполагать наличие севооборота. По-видимому, чередовались посевы озимых и яровых культур.
К важнейшим достижениям в изучении пеньковской культуры Сред него Поднепровья последних лет относится выделение раннего этапа ее существования. В предшествующее время наиболее массовыми являлись поздние материалы, которые характеризовались полуземлянками с печами-каменками, сравнительно однородным керамическим материалом, представленным грубыми биконическими и округлобокими горш- нами, сковородами и в меньшей мег.е посудой пражского и колочин-ского облика. Такой комплекс сопровождался фрагментами пастырской и канцерской гончарной керамики, пальчатыми, зооморфными, зооантропоморфными фибулами и предметами поясных наборов мартыновского типа. В целом вторая фаза пеньковской культуры датируется VI-VII вв. н.э. 12
Среди II лучше сохранившихся полуземлянок из раскопок последних лет 8 принадлежат к раннему этапу существования культуры. Всем им присущи полуземлянки подквадратных очертаний с очагами и.ли очажными пятнами, ямками, расположенными ближе к центру построек, и некоторой спецификой керамических наборов. Раннепень-ковские биконические горшки чаще всего имеют стройные пропорции и четкое ребро на тулове. Признаком архаичности является присутствие среди лепной посуды изделий со сглаженной, а иногда и подлощенной поверхностью, наличие на верхней части горшков налепных шишечек и полумесяцев, присутствие дисков. К ранним заимствованиям из черняховских древностей относятся лепные горшки с загнутым внутрь краем и фрагменты серой гончарной керамики черняховского облика. Соотношения признаков первой и второй фаз пеньковской культуры приведены на карреляционной таблице II. При ее составлении использованы некоторые материалы предшествующих раскопок.
Таблица II
При определении хронологии раннепеньковских древностей важное место принадлежит стратиграфии поселений из Беляевки и Зава-довки, где имелись случаи перерезания черняховских жилищ ранне-пеньковскими полуземлянками.
Эти факты свидетельствуют о существовании объектов первой фазы пеньковской культуры в послечерня-ховское время, вплоть до появления пеньковских древностей развитого этапа. Для абсолютной их датировки также имеются необходимые материалы. К концу V в.н.э. относится перстень с завитыми концами из Сушков. 13 По европейским аналогиям У в.н.э. датируется массивная серебряная пряжка из погребения № 4 на третьем могильнике из Большой Андрусовки. С других территорий происходит еще целый ряд вещей, датирующих первую фазу пеньковской культуры серединой I тысячелетия н.э. К IV-V вв.н.э. относится большая железная арбалетная фибула из раннепеньковского жилища на поселении Куня в Южном Побужье. По аналогии из Чми-Бригеттио к V в.н.э. можно относить бронзовое зеркало с солярным знаком и следами ушка с тыльной стороны, найденое на пеньковском поселении Ханска II в Молдавии 16 . Исходя из приведенных фактов, первую фазу пеньковской культуры можно датировать между первой половиной V - рубежом V-VI вв.н.э.
В ранней фазе существования пеньковской культуры Среднего Поднепровья наметились пути инфильтрации в местную культурную среду элементов смежных археологических массивов. Так, появление каменных печей в пеньковских полуземлянках можно связывать с влияниями со стороны культуры пражского типа, для которой печи-каменки являются традиционной деталью в домостроительстве. Этим же объясняется присутствие среди пеньковских керамических наборов горшков пражского облика (IV тип). Под влиянием колочинских древностей в Среднем Поднепровье появляются горшки тюльпановид-ных очертаний (V тип). Очень ощутимы влияния на население пеньковской культуры южных районов Среднего Поднепровья со стороны степняков, что проявляется в наличии на пеньковских поселениях домов кочевнического облика, керамики с органическими примесями в глиняном тесте и горшков, украшенных грубыми насечками по краю венчика.
Новые пеньковские поселения в Среднем Поднепровье
1, 2. с.Бабичи Каневского р-на Черкасской обл. На первой возвышенной надпойме правого берега р. Россавы на площади 200 х 50 м в 1979 г. собрано большое количество лепной скифской и пеньковской керамики. Там же найдено биконическое прясло и несколько древнерусских черепков ХП-ХШ вв.
На территории северо-западной околицы села, на возвышении первой надпоймы правого берега Россавы, на площади 1000 х 100 м в 1979 г. собрана скифская керамика. В центре этого участка встречались лепные пеньковские черепки.
3. с. Байбаковка Царычанского р-на Днепропетровской обл. К западу от села, на левом берегу р.Орели, экспедицией Д.Я.Телегина в 1970 г. собрана лепная пеньковская керамика.
4. г. Белая Церковь Белоцерковского р-на Киевской обл. На Палиевой горе, расположенной на высоком левом берегу р.Рось, находится круглое в плане городище диаметром ок. 55 м. Разведоватевльными раскопками Белоцерковской экспедиции под руководством Р. С. Орлова в 1978 г., там обнаружены остатки полуземлянки шириной 3,7 м. В ее заполнении найдена лепная керамика и железная пряжка (рис. 11: 10-15; 13: 5).
5. с. Беляевка Александровского р-на Кировоградской обл. На поселении с черняховским и пеньковским культурными слоями, которое расположено в 250 м к юго-востоку от села, у истоков Беляевского яра, в 1982 г. проводились стационарные археологические раскопки. Кроме черняховских объектов, там исследованы остатки двух пеньковских полуземлянок и одной хозяйственной ямы.
Жилище № 3 перекрывало черняховское наземное жилище № 2. Оно представляло собой подквадратную в плане полуземлянку размерами 3,4 х 3 м и глубиной 1,3 м от современной поверхности. Постройка ориентирована стенами строго по сторонам света Стенки земляного котлована были вертикальными, снивилированный пол подмазан глиной и хорошо утрамбован. Вдоль южной стенки находилось небольшое возвышение шириной до 0,4 м и высотой 0,2 м от уровня пола. Около юго-восточного угла, расчщен вход шириной 0,9 м, вы ступавший на 0-4 м за периметр углубления. Вход имел три материковых ступеньки шириной 0,3-0,35 м и высотой 0,2-0,3 м. Нижняя ступенька находилась внутри жилища, ее образовывало специально оставленное материковое возвышение. В центре пола постройки расчищена ямка диаметром 0,2 м и глубиной 0,2 м от уровня пола.
Еще две ямки обнаружены по центру западной и восточной сторон, на удалении 0,3-0,4 м от стен. Ямки овальные в плане диаметром ок. 0,25 м и глубиной 0,1 м от уровня пола. В северо-западном углу находилась овальная в плане яма, на 0,4 м выходившая за периметр постройки. Ее больший диаметр - 1,1 м, глубина от уровня пола - 0,6 м. В полуземлянке очаг отсутствовал, лишь вблизи хозяйственной ямы имелись очень слабые следы обожжения (рис. 3). В темном заполнении жилища №2 3 найдены мелкие фрагменты лепной керамики (ребристые и округлобокие горшки, фрагменты дисков), мелкие фрагменты черняховской гончарной посуды. В яме обнаружен обломок железной пряжки.
Жилище № 4 в значительной мере было разрушено при земляных работах. Длина полуземляки 3,6 м, ширина сохранившейся части -0,9-1,1 м. Глубина постройки достигала 1,1 м от современной поверхности. Судя по сохранившейся части, она имела четырехугольные очертания. В нижних слоях ее заполнения встречена округлобо-кая и ребристая лепная керамика, фрагменты сковородок (рис. 11: 1-4).
Яма N° 6 находилась в 3 м к северо-западу от полуземлянки № 3. Она почти круглая в плане, со слегка суженными к плоскому дну стенками. Диаметр углубления - 1,1 м, глубина - I м от современной поверхности. В темном заполнении ямы были единичные фрагменты лепной пеньковской посуды.
6. г. Богуслав Богуславского р-на Киевской обл. На возвышении левого берега р. Рось, при впадении в нее ручья Карячевка на площади 50 х50 м. А.П. Моця в 1982 г. собрал лепную пеньковскую и гончарную древнерусскую керамику.
7. с. Будище Черкасского р-на Черкасской обл. В 1979 г. небольшие археологические раскопки были предприняты на поселении, где стационарные работы проводились в 1978 г. Расчищена полуземлянка № 3, подпрямоугольная в плане с округленными углами размерами 6 х 4,2 м и глубиной 0.8-0,9 м от современной поверхности (рис.4: I). Постройка ориентирована углами почти по сторонам света. Стенки ее котлована были вертикальными, хорошо ут-рамбованный пол понижался к центру, где находился каменный очаг овальной в плане формы с диаметром 1,6 м. Крупные камни очдга были забутованы в специально приготовленную яму глубиной 15-20 см. В северном, восточном и западном углах жилища находились круглые в плане ямы диаметром 1,3-1,8 м и глубиной 15-20 см от уровня пола. Около южного угла расчищен подпрямоугольный выступ шириной 1,6 м, выходящий на 0,7 м за периметр стен. По-видимому это вход в жилище. В углистом заполнении полуземлянки обнаружено большое количество лепной керамики, развал гончарного узкогорлого кувшина канцерского типа, ножка светлоглиняной амфоры, фрагменты глиняного тигля с накипями бронзы, керамические пряслица, каменные оселки, железная пряжка, железный резец, серебряное кольцо (рис.7: 1-17; 13: 4,10, 13, 23)
8. с. Гамарня Каневского р-на Черкасской обл. В 0,5 км к западу от села, на возвышении первой террасы левого берега р. Россавы, в ур.Селюкове, на площади 300 х 50 м в 1979 г. собрана лепная пеньковская керамика.
9,10. с. Геренженовка Уманского р-на Черкасской обл. На приусадебных участках западной околицы села, на первой надпойме левого берега р.Уманки (высота 4-5 м) на площади 200 х 50 м в 1979 г. найдена лепная пеньковская керамика.
На первой левобережной террасе р.Уманки, занятой приусадебными участками, возле моста и при впадении в реку безымянного ручья, на площади 200 х 40 м в 1979 г. собрана лепная пеньковская керамика.
11. с.Городецкое Уманского р-на Черкасской обл. В юго-восточной части села, на первой террасе правого берега р.Уманки, занятой приусадебными участками, в 1979 г. на площади 200 х 40м собраны фрагменты пеньковской керамики.
12. с. Гупаловка Магдалиновского р-на Днепропетровской обл. На северной стороне озера Переволока экспедицией Д.Я.Телегина в 1970 г. собраны обломки лепной пеньковской посуды.
13,14. с. Дахновка Черкасского р-на Черкасской обл. В окрестностях села, на низких участках правого берега р.Днепр, размываемых водами Каневского водохранилища, экспедиция Д.Я.Телегина в 1980 г. обнаружила два местонахождения с лепной керамикой пень-ковского облика.
15. с. Дежки Богуславского р-на Киевской обл. В 2-2,5 км к юго-востоку от села, на правом берегу р. Рось в ур. Чорнобаевка в I960 г. Р.В.Забашта обнаружил поселение с Черняховскими и пеньковскими материалами. Среди находок выделяется обломок серебряной зооантропоморфной фибулы (рис. 13: 1).
16. с. Завадовка Корсунь-Шевченковского р-на Черкасской обл. При исследованиях Черняховского поселения в 1978 г. Историко-технической экспедицией под руководством В.И. Бидзили была раскопана пеньковская полуземлянка № 2, которая юго-западной стороной перерезала черняховскую полуземлянку № 1. Пеньковская постройка
была подквадратной в плане с округленными углами размерами 3,7 х 3,5 м и глубиной 1,1 м от современной поверхности (рис.5: 1). Она ориентирована углами по сторонам света. Почти в центре пола находился круглый в плане очаг диаметром 0,5 м. Еще одно обожжение длиной I м прослежено в восточном углу. Между южной стенкой котлована и центральным очагом расчищена хозяйственная яма круглой в плане формы диаметром 0,7 м. У центра северо-восточной и юго-западной стен полуземлянки расчищены две круглые в плане ямки от столбов диаметром 10-20 см. В заполнении этого жилища найдена лепная пеньковская посуда (рис.5: 2-7).
17. с. Котовка Магдалиновского р-на Днепропетровской обл. На левом берегу р. Орели экспедицией Д.Я.Телегина в 1970 г прослежены следы пеньковского поселения в виде скоплений лепной толстостенной керамики.
18. с. Кочубеевка Уманского р-на Черкасской обл. Раннепеньковское поселение у с. Кочубеевка расположено на восточной окраине села, в ур. Левада. Оно занимает два возвышения первой над-поймы правого берега р. Уманки высотой до 5 м, полого спускающихся к заболоченной пойме реки. Подъемный материал в виде лепной керамики встречается на площади 500 х 100 м. В местах наибольшего скопления подъемного материала в 1979 г. были проведены стационарные раскопки, вследствие чего была вскрыта площадь ок. 1600 кв.м, на которой обнаружено 4 жилища, 3 хозяйственных сооружения, 8 хозяйственных ям и 3 очага вне построек (рис.2).
Жилище № 1 расчищено в северной части поселения, ближе к заболоченной пойме реки. Оно представляло собой подквадратную полуземлянку с округленными углами размерами 4,1 х 3,9 м и глубиной 1,1 м от современной поверхности. Стенки ее котлована вертикальные, плоский пол снивилирован. Возле юго-восточной стены, ближе к восточному углу находился овальный глинобитный очаг с диаметром 0,8 м. Его поверхность местами ошлакована. По углам жилища и в центре каждой из стен расчищены овальные или круглые ямки от столбов диаметром 10-20 см. В центральной части полу землянки находилась такая же ямка диаметром 10 см и глубиной 20 см. В 0,6 м от юго-западной стенки котлована, расчищена овальная в плане хозяйственная яма диаметром 0,55 м и глубиной 0,25 м от уровня пола (рис.4: 3). В темном заполнении этого жилища найдено большое количество лепной керамики, франмент серолощенной черняховской гончарной миски, железный нож, железный серп, звено от медной цепочки, куски железных шлаков, костяное "лощило" (рис. 8: 7-15; 13)
Жилище № 2 находилось в 44 м к юго-востоку от полуземлянки №1. Это была почти квадратная полуземлянка с округленными углами, размерами 3,8 х 3,7 м и глубиной 1,1 м от современной поверхности. Она ориентирована почти по сторонам света. Стенки котлована вертикальные, плоский пол тщательно снивилирован. В восточном углу, на уровне пола находился развал печи-каменки с глинобитным подом. Около южного угла имелся овальный выступ, выкопанный до уровня пола размерами 1,3 х 0,2 м. В выступе находились крупные обожженные камни, по-видимому, от развала печи. В центральной части пола находилась круглая в плане ямка диаметром и глубиной до 20 см. Вблизи была расчищена хозяйственная яма диаметром 0,55 м и глубиной 0,25 м. Стенки ее вертикальные, дно плоское (рис. 3: 4). Среди темного заполнения жилища №2 была лепная пеньковская керамика, фрагмент гончарного донышка от горлышка черняховского облика, костяная проколка, "лощила" из ребер крупных животных, железный предмет плохой сохранности (рис.8: 1-3, 5, 6)
Жилище N2 3 обнаружено на расстоянии 22 м к югу от жилища №2. Оно представляло собой подквадратную полуземлянку с округленными углами и несколько суженной западной стороной. Размеры постройки - 4,7 х 5.3 м, глубина - 1 м от современной поверхности. Жилище ориентировано почти по сторонам света. Стены его углубленной части были вертикальными, плоский пол снивилирован и хорошо утрамбован. В центральной части постройки, ближе к северо-восточному углу, на уровне пола прослежен глинобитный очаг неправильных в плане очертаний размерами 0,6 х 0,55 м. Возле него найдено несколько обожженных камней. По углам котлована и по центру северной и южной стен находились ямки от вертикальных опор (диаметром и глубиной по 20-30 см). Почти в центре постройки расчищена такая же ямка диаметром и глубиной до 20 см. Ближе к юго-восточному углу прослежена хозяйственная яма овальных в плане очертаний с диаметром 0,95 м и глубиной 0,35 м от уровня пола. Стенки ее сужены к плоскому дну (рис.4: 4). Среди темного заполнения жилища №3 найдено много лепной пеньковской керамики, венчик от гончарного сосуда черняховского облика, фрагмент жернового камня, два железных ножа, костяное "лощило" и т.д. (рис.8: 4; 9: 8, 9, 11, 12, 14-17; 13: 7, 8).
Жилище №4 прослежено на расстоянии 44 м к западу от предыдущей постройки. Это была большая, близкая к квадрату полуземлянка с округленными углами размерами 6,2 х 5,6 м и глубиной 0,9-1 м от современной поверхности. Постройка ориентирована почти по сторонам света. Ее углубленная часть имела вертикальные стенки и плоский, хорошо утрамбованный пол. На уровне пола расчищено два глиняных очага. Первый находился ближе к северной, а второй - к южной стене. Они овальные в плане диаметром по 1,3 м. Между очагами, примерно в центре постройки находилась овальная в плане линзовидная яма диаметром 1,1 м и глубиной 15 см от уровня пола (рис.4: 6). В темном заполнении этого жилища было большое количество лепной пеньковской посуды, несколько глиняных бико-нических пряслиц, каменный оселок, "лощила" из ребер крупных животных (рис.9: 1-7, 10, 13, 15; 13)
Хозяйственное сооружение N2 I расчищено в 2,8 м к востоку от жилища №2. Это углубленная подпрямоугольная в плане постройка с округленными углами размерами 2,4 х 1,6 м и глубиной 1 м от современной поверхности. Стенки ее котловина вертикальные, плоский пол снивилирован. Постройка ориентирована стенами по сторонам света. В светлом ее заполнении найдено несколько пеньков-ских черепков и костей животных. Хозяйственное сооружение №2 2 находилось на расстоянии 12,5 м к западу от жилища №2. Постройка прямоугольной формы с округленными углами размерами 3,9 х 2 м и глубиной 1 м. от соверменной поверхности. По длинной оси она ориентирована с севера на юг. Земляные стенки котлована были вертикальными, плоский пол понижался в южном направлении. В светлом заполнении этой постройки было несколько лепных черепков и кости животных. Хозяйственное сооружение №2 3 обнаружено в 19,6 м к юго-востоку от жилища №1. Оно прдпрямоугольное с округленными углами размерами 2,6 х 2 м и глубиной 1 м. от современной поверхности. Стены его котлована вертикальные, дно плоское. Постройка ориентирована стенами по сторонам света. Среди ее темного заполнения найдено несколько лепных черепков. Хозяйственное сооружение № 4 располагалось на расстоянии 1,5 м к северу от жилища №4. Оно представляло собой почти квадратную полуземлянку размерами 3,6 х 3,5 м и глубиной 0,9 м от современной поверхности. Стены ее котлована были вертикальными, пол плоский. В центральной части постройки расчищена небольшая ямка диаметром 20 см и глубиной 15 см. Хозяйственная яма находилась ближе к юго-восточному углу. Она овальная в плане с диаметром 0,6 м и глубиной 0,2 от уровня пола. Стенки ямы слегка сужены к плоскому дну. В светлом заполнении этого сооружения было несколько лепных черепков.
Яма № 1 расчищена на расстоянии 1,8 м к юго-востоку от южного угла жилища №2. Она почти круглая в плане диаметром ок. 1 м и глубиной 1,3 м от современной поверхности. Стенки ее сужались к плоскому дну. В светлом заполнении этой ямы находки не обнаружены. Яма № 2 находилась на удалении 2 м от западного угла жилища № 2. Она овальная в плане с большим диаметром 1,35 м и глубиной 1 м от современной поверхности. Стенки углубления вертикальные, дно плоское. Среди ее светлого заполнения найден лепной черепок. Яма № 3 была на расстоянии 1,3 м от северного угла жилища № 2. Углубление почти круглое в плане диаметром 1,4 м и глубиной 1,4 м от современной поверхности. Стенки ямы сужались к плоскому дну. В ее светлом заполнении были лепные черепки и кости животных. Яма № 4 располагалась в 1,5 м от восточного угла жилища № 2. Она овальная в плане с диаметром 1,9 м и глубиной 1,6 м от современной поверхности. Стенки ее слегка сужены к плоскому дну. В светлом заполнении этой ямы найдены леп-ный черепки и кости животных. Яма № 5 находилась в 2 м к северо-востоку от хозяйственного сооружения № 2. Она почти круглая в плане диаметром 1,7 м и глубиной 1,2 м от современной поверхности. Стенки ямы слегка сужены к плоскому дну. Среди темного заполнения ямы были лепные черепки и кости животных. Яма № б обнаружена в 17 м к западу от жилища № 4. Она овальная в плане с диаметром 1,4 м и глубиной 1,3 м от современной поверхности. Ее стенки сужались к плоскому дну. В темном заполнении этого углубления найдено много лепной пеньковской керамики. Яма № 7 прослежена в 3 м к югу от хозяйственного сооружения № 3. Углубление круглое в плане диаметром 0,8 м и глубиной 0,9 м от современной поверхности. Его стенки сужены к плоскому дну. В яме найдено несколько лепных черепков. Яма № 8 находилась на расстоянии 14 м к юго-западу от ямы № 6. Она овальная в плане с диаметром 1,7 м и глубиной 0,6 м от современной поверхности. Стенки ее сужены к плоскому дну. В темном заполнении ямы найдена лепная пеньковская керамика и обломок гранитного жернова.
Очаг № 1 располагался в 11 м к северу от жилища № 2, на глубине 0,6 м от современной поверхности. Он представлял собой почти круглую вымостку из мелких камней диаметром ок. 0,8 м. На его поверхности была зола, угли и мелкие пеньковские черпки. Очаг № 2 расчищен на расстоянии 6 м к юго-востоку от жилища № 2, на глубине ок. 0,6 м от современной поверхности. Сделанная из мелких камней вымостка имела элипсовидную в плане форму с большим диаметром 0,9 м, на которой были угли и фрагменты пеньковекой керамики. Очаг №3 обнаружен в 16,5 м к юго-востоку от жилища № 1, даа глубине 0,5 м от современной поверхности. Глиняная вьгостка была овальной в плане с диаметром 0,9 м.
Древний ров шириной 0,8-1 м и глубиной 1,1 - 1,3 м от современной поверхности исследован на длинну более 30 м. Его стенки сужались книзу. В темном заполнении рва встречались отдельные пеньковские черепки. Скорее всего, что его выкопали жители пень-ковского поселения. Возможно, что он отделял домохозяйства № 1, 4 от домохозяйств №№ 2,3. Похожий ров был обнаружен нами при раскопках раннесредневекового поселения у с. Сахновки.
19. с. Краснополье Магдалиновского р-на Днепропетровской обл. К северо-востоку от села, на берегу озера Орелище экспедицией Д.Я.Телегина в 1970 г. найдена лепная керамика с примесью шамота в тесте.
20. с. Лимановка Зачепиловского р-на Харьковской обл. В селе над лиманом, на правом берегу р. Орели экспедицией Д.Я.Телегина в 1970 г. собрана грубая лепная керамика и древнерусские черепки.
21. с. Малый Ржавец Каневского р-на Черкасской обл. В центре села, на возвышении первой надпоймы левого берега р. Россавы в 1979 г. собрана лепная пеньковская керамика.
22. с. Михайловка Царичанского р-на Днепропетровской обл. В 500-800 м к западу от кургана Межевая могила экспедицией Д.Я.Телегина в 1970 г. собрана лепная славянская и скифская керамика и черепки эпохи бронзы.
23,24. с. Новоселица Чигиринского р-на Черкасской обл. В окрестностях села В.П. Григорьев в 1981 г. открыл два метонахожде-ния с лепной пеньковекой керамикой. Первое из них расположено в ур. Панское. Здесь найден бронзовый браслет с расширенными концами. Второе поселение находится на левом берегу р. Тясмин, в ур. Нечаево.
25. с. Носачов Городищенского р-на Черкасской обл. На пахотном поле между сс.Носачов и Цветково И.П. Гуриенко собрал фрагменты лепной пеньковекой посуды.
26. с. Осиповка Магдалиновского р-на Днепропетровской обл. В 1,5 км от села, на левом берегу р. Орели в ур. Пляж экспедицией Д.Я.Телегина в 1972-1974 гг., при раскопках поселения эпохи бронзы, исследовано три четырехугольных полуземлянки (№№ 1, 3, 9) и юртообразное жилище с лепным пеньковским материалом.
Полуземлянки были прямоугольными в плане площадью 8-13 кв.м и глубиной 1-1,6 м от современной поверхности. На уровне пола, ближе к центру построек находились каменные очаги (жилище № 3) или очажные пятна. В жилище № 9 прослежено 2 очажных пятна. Возле входного выступа жилища № 3 сохранились деревянные плахи, расположенные под прямым углом друг к другу. В заполнении этих объектов и в культурном слое надена лепная пеньковская керамика (рис.12: 1-13).
Юрта представляла собой овальную, углубленную в грунт на 1,1 м от современной поверхности постройку размерами 4 х 2,8 м. В центре прослеживались следы очажного пятна (рис.6: I). Среди темного заполнения этого сооружения найдена лепная пеньковская керамика и внутренние ручки от глиняных котлов (рис. 6: 2-14).
27. с. Пилява Каневского р-на Черкасской обл. На территории села, на первой низкой надпойме правого берега р. Россава, в ур. Церковиско в 1979
г. на площади 400 х 50 м собрана лепная пеньковская керамика и отдельные черепки древнерусского времени.
28-30. с. Полствин Каневского р-на Черкасской обл. В окрестностях чела в 1979 г. обнаружено три пеньковских поселения. На первом из них, расположенном на возвышении первой надпоймы правого берега Россавы возле моста, на площади 300 х 50 м собрана лепная пеньковская керамика. Вторая находится в 200 м вверх по течению от предыдущего пункта, на первой правобережной надпойме, занятой приусадебными участками. Там на площади 200 х 40 м собрана лепная пеньковская керамика. Третье расположено выше по течению реки, на правобережной надпойме, занятой приусадебными участками. На площади 100 х 50 м собрана пеньковская керамика.
31. с. Сушки Каневского р-на Черкасской обл. В I960 г. были предприняты раскопки пеньковского селения у с. Сушки на Левобережье Днепра. Оно расположено в I км к югу от села, на правом берегу р. Ореховки, в ур. Козачий рог, где находится змиевой вал. Селище занимает первую надпойменную террасу реки высотой 0,7-1,5 м, постоянно подмывается рекой. Раскопками была вскрыта площадь ок. 150 кв.м, на которой обнаружены остатки 5 жилищ, хозяйственной постройки, 9 хозяйственных ям пеньковской культуры и ямы (№ 5) культуры киевского типа.
Жилище № 1. Частично сохранившиеся остатки полуземлянки прослежены в береговом обрезе под змиевым валом. Сохранился северный ее угол с размерами сторон 1,4 и 1,2 м, Пол, находившийся на глубине 1,4 м от современной высоты вала, был снивилирован и подмазан
гдиной. На уровне пола найдена лепная пеньковская керамика (рис. 11: 5).
Жилище № 2 обнаружено на линии берегового обрыва в 110 м к востоку от полуземлянки № 1. Сохранилась его северная часть размерами 3 х 2,25 м и глубиной ок. I м от современной поверхности. Сооружение ориентировано углами по сторонам света. Стенки котло-вана бьши вертикальными, пол плоский. В восточном углу расчищена цилиндрическая яма диаметром 1,5 м и глубиной 0,3 5 м от уровня пола. Вторая яма находилась ближе к центру жилища, на расстоянии 1 м от северного угла. Она овальная в плане с диаметром 0,6 м и глубиной 0,1 м от уровня пола. Стенки ее вертикальные, дно плос-кое. В темном заполнении этой постройки найдено большое количество лепной пеньковской керамики иногда с налепным валиком под венчи-ком. Среди других находок обращают на себя внимание железная стамеска и керамическое прясло (рис. 11: 9; 13). Жилище № 3 обнаружено на линии берегового обреза в 19 м к востоку от полуземлянки № 2. Сохранилась ее северная часть размерами 2,9 х 1,25 х 1,25 м, которая была ориентирована стенками по сторонам света. Снивилированный, со следами глиняной подмазки пол находился на глубине 1,4 м от современной поверхности. В сохранившейся части постройки расчищено три хозяйственных ямы овальной в плане формы диаметром от 0,35 до 0,65 м и глубиной 0,1-0,25 м от уровня пола. На полу лежали крупные и мелкие обожженные камни, а вдоль северной стены котлована находилось углубление шириной 0,2 м. Возможно, что это след нижнего бревна срубных стен полуземлянки. В черном заполнении этой полуземлянки найдена лепная пеньковская керамика, керамические шлаки и бронзовый перстень с завитыми концами (рис. 11: 9: 13: 2).
Жилище № 4 обнаружено в восточной части поселения, отделенной недавно образовавшейся затокой. Полуземлянка четырехугольная в плане размерами 4,4 х 3,9 м и глубиной 0,9 м от современной поверхности. Она ориентирована углами по сторонам света. Пол сниве-лирован и подмазан глийой. По углам и центру каждой из стен котлована расчищены ямки от деревянных опор каркасных стен. Они оваль ные или круглые в плане диаметром ок. 0,3 м и глубиной 0,1-0,6 м от уровня пола. В северо-восточной части постройки была хозяйственная яма круглой в плане формы диаметром 0,3 м и глубиной 0,15м от уровня пола. Возле юго-западной стены, на уровне пола расчищен овальный в плане глинобитный под печи диаметром 0,6 м. Камни от разобранной в древности печи разбросаны по полу (рис.4: 2). В заполнении жилища № 4 была лепная пеньковская керамика и фрагмент круглой стеклянной "глазчатой" бусины (рис. 11: 6-8)
Жилище № 5 расчищено у основания вала, в 25 м к северо-западу от жилища №1. Полуземлянка была квадратной в плане формы размерами 4 х 4 м и глубиной 1 м от современной поверхности. Ориентирована она стенами по сторонам света. В северо-восточном углу, в небольшом углублении зафиксирован глинобитный очаг с невысокими бортиками, овальней в плане с диаметром 1,1 м. Ближе к южной стороне постройки расчищена круглая в плане яма хозяйственного назначения диаметром 1,4 м и глубиной 0,1 м. Среди находок их этого жилища преобладала лепная раннепеньковская керамика (рис, 10: 1-5).
Хозяйственная постройка № 1 находилась в 12 м к западу от жилища № 2, на линии берегового обреза. Сохранилась только северная ее овальная сторона размерами 2 х 1,25 м. Пол, находившийся на глубине 1,35 м от современной поверхности, снивелирован и слегка подмазан глиной. У западной стенки была круглая в плане хозяйственная яма диаметром 0,5 м и глубиной 0,3 м. Стенки ее вертикальные, дно плоское. На удалении 0,4 м от центра северной стороны котлована, находилась квадратная ямка от стоба размерами 0,2 и 0,2 м и глубиной 0,3 м от уровня пола. В заполнении постройки найдена лепная пеньковская керамика.
Яма № 1 раскопана на линии берегового обреза в 57 м к востоке от жилища №1. Судя по сохранившейся части, она была круглой в плане диаметром 1,25 м и глубиной 1,4 м от современной поверхности. В темном заполнении этой ямы было несколько лепных черепков и кости животных. Яма № 2 расчищена на береговой линии в 19 м к востоку от ямы № 1. Углубление круглое в плане диаметром 1 м и глубиной 1,25 м от современной поверхности. Ее стенки слегка суживались к линзовидному дну. В заполнении найдено несколько лепных черепков. Яма № 3 обнаружена в 2 м к северу от жилища № 2. Она овальная в плане с большим диаметром 1,3 м и глубиной 1,5 м от современной поверхности. Стенки ее вертикальные, дно плоское. В заполнении найдены лепные черепки и кости животных. Яма № 4 находилась в 25 м к северо-востоку от жилища № 1. Она была цилиндрической формы диаметром 1 м и глубиной I,4 м от современной по-верхности. В заполнении обнаружено несколько лепных черепков. Яма № 6 обнаружена в 1,2 м к северо-востоку от ямы № 5. Она цилиндрическая, диаметром 0,6 м и глубиной 1,3 м от современного уровня. В заполнении были мелкие лепные черепки. Яма № 7 находилась в 0,6 м к северо-западу от ямы № б. Углубление цилиндрической формы диаметром 1,3 м и глубиной 1,1 м от современной поверхности. В заполнении найдены мелкие лепные черепки. Яма № 8 располагалась с северной стороны жилища № 5. Она овальная в плане с большим диаметром 1,7 м и глубиной 1,1 м от современной поверхности. Углубление имело вертикальные стенки и плоское дно. В заполнении было несколько лепных черепков. Яма № 9 прослежена в 0,1 м восточ-нее ямы №8. Она цилиндрическая в плане диаметром 1,7 м и глубиной 1,2 м от современной поверхности. На ее плоском полу лежало несколько лепных черепков. Яма № 10 обнаружена на расстоянии 2,7 м к востоку от ямы № 9. Углубление овальное в плане с большим диаметром 1,1 м и глубиной 1,25 м от современной поверхности. В заполнении обнаружено несколько лепных черепков.
Очаг № 1 был у самой воды, под дерновым слоем к востоку от жилища № 4. Овальная каменная вымостка диаметром ок. 1 м находилась на глубине 0,2 м от размытой поверхности.
Железоплавильный горн № 1 находился вблизи от вала, на линии берегового обреза в 22 м к северо-западу от жилища № 5. От него сохранились остатки ошлакованных глинобитных стенок и куски железных шлаков, которые были на глубине 0,3-0,5 м от современной поверхности. В центре развала, на глубине 0,5 м видны следы сильного обожжения грунта. Наиболее вероятно, что горн был разрушен при сооружении змиевого вала.
32. с. Трушки Белоцерковского р-на Киевской обл. В фондах Белоцерковского краеведческого музея хранится лепной биконический горшок с бугристой поверхностью и примесями дресвы в тесте (рис. 11: 16). Он найден местными жителями в окрестностях с. Трушки.
33-34. г. Умань Уманского р-на Черкасской обл. В его окрестностях разведками 1979 года обнаружено два пеньковских поселения. Первое из них находится на территории Звенигородского предместья, на правом берегу р. Паленки при владении в нее ручья Котломыевки, ур. Буток. На участке надпоймы высотой до 3 м, занятой приусадебными участками на площади 150 х 40 м собрана лепная пеньковская керамика. В 1,5 км к юго-востоку от Уманского щебневого завода, на правом берегу р.Уманки, примыкающему к заболоченному лугу, на площади 150 х 40 м встречается лепная пеньковская керамика. К пеньковскому поселению примыкает большое селище с материалами культуры Луки-Райковецкой.
35. с. Царычанка Царычанского р-на Днепропетровской обл. В 1 км к юго-востоку от нефтебазы, на правом берегу р. Орели экспедицией ДЯ.Телегина в I960 г. при шурфовке местности найдена грубая лепная славянская керамика.
36. с. Цыбли Переяслав-Хмельницкого р-на Киевской обл. На территории заброшенного села, по обе стороны от каменной церкви, в обрывах левого берега р. Днепр (высотой до 3 м) в 1980 г. собрано большое количество лепной пеньковской керамики.
Примечания
1. Березовец Д.Т. Поселения уличей на р.Тясмине // МИА. № 108. 1963. С. 145-
208; Линка Н.В., Шовкопляс A.M. Раннеславянское поселение на р.Тясмине // МИД. № 108. С. 234-242.
2. Березовец Д.Т. Указ.соч. С. 186-192.
3. Третьяков П.Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. М.-Л.,
1966. С.244-247; Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. М., 1979.C. 119-133.
4. Смшенко А.Т. Слов"яни та iх сусщи в степовому Подшпров" (II-ХIII ст.)
Кшв, 1975. С.71-103.
5. Рутковская Л.М. О стратиграфии и хронологии древнего поселения около с. Стецовки на р.Тясмине // Раннесредневековые восточноевропейские древности. Л., 1974. С. 32-39.
6. Рутковская Л.М. Указ.соч. С. 22-39; Горюнов Е.А. Некоторые вопросы истории Днепровского лесостепного Левобережья в V - начале VIII вв. // СА. 1973. № 4. С. 99-112.
7. Приходнюк О.М. Археолопчнi пам"ятки Середнього Придншров"я "XIХ ст.н.е. Кшв, I960. С. 12-71.
8. Приходнюк О.М. Слов"яни на Подiллi (VI-VII ст.н.е.) Кшв, 1975. С. 36.
9. Плетнева С.А. От кочевий к городам. М., 1967. С. 57.
10. Белецкий В.Д. Жилища Саркела - Белой Вежи. МИА. № 75. 1959. С. 41-42.
11. Русанова И.П. Славянские древности VI-VII вв. М., 1976. С.36.
12. Приходнюк О.М. Ук. Археолопчт пам"ятки... С.71.
13. Teyral J. Morawa na sklonku antiku.Praha, 1982, s. 90, tabl. 28:5.
14. Березовець Д.Т. Могильники уличiв у долиш р.Тясмина //
Слов"яно-русьш старожитност! Кшв, 1969. С. 66. Рис. 2, 2; Bohme H.W. Germanische Grabfunde des 4. bis 5. Jahrhuhderts. Munchen, 1974, S. 81,Taf. 79:13.
15. Хавлюк П.И. Раннеславянские поселения в бассейне Южного Буга // Раннесредневековые восточнославянские древности. Л.,
16. Рикман Э.А., Рафалович И.А., Хынку И.Г. Очерки истории культуры Молдавии. Кишинев, 1971. С. 64. Рис. 9, 6;
Очень возможно, что остатками юрты является сооружение из Завадовки, где при исследованиях Черняховского поселения попадались пеньковские постройки. Исследованный объект представлял собой овальное сооружение наземного типа, от которого на глубине 0,3 м от современной поверхности сохранился замкнутый ровик, очерчивавший площадь размерами 7 х 10 м. Ширина ровика - 0,4-0,45 м, глубина - 5-7 см от уровня материка. Одной стороной он перерезал развал глиняной обмазки, сопровождавшийся Черняховским керамическим материалом. В пределах оконтуренной площади находки не обнаружены.
Введение…………………………………………………………………………. Глава 1. Верхнее Поднепровье в период образования древнерусского государства……………………………………………………………………… 1.1. Верхнее Поднепровье в дохристианскую эпоху……………………….. 1.2. Верхнее Поднепровье и Подвинье в IX веке……………………………. 1.3. Первый этап политогенеза Верхнего Поднепровья: конец IX - середина X вв……………………………………………………………………………….. 1.4. Второй этап политогенеза Верхнего Поднепровья: вторая половина X - первая половина XI в……………………………………………………………. Глава 2. Роль и значение Гнёздовского поселения в истории Верхнего Поднепровья…………………………………………………………………….. 2.1. История Гнёздово в период с IX - XI вв………………………………… 2.2. Экономическая и политическая роль Гнёздова в истории Верхнего Поднепровья и древнерусского государства…………………………………. Глава 3. Гнёздово – племенной центр кривичей и протогород древнерусского Смоленска............................................................................... Заключение……………………………………………………………………….. Список использованных источников………………………….………….......... Приложение………………………………………………………………………Перечень употребляемых терминов………………………….………….......... |
Введение
В исследованиях, посвященных ранним этапам становления древнерусского государства, Гнёздовский археологический комплекс получил статус памятника особого масштаба и значения. Он включает в себя курганный могильник, насчитывающий более 2500 насыпей, два городища и обширное селище. Результаты исследований более чем 1100 курганов и поселения, площадь раскопанных участков которого составляет приблизительно 6000 кв. м, служат важнейшим источником для решения дискуссионных проблем этнической и социальной истории Древней Руси.
В исследованиях Гнёздовского поселения особое внимание уделялось таким вопросам как этнический состав проживавшего в нём населения, оставившего самый крупный раннесредневековый курганный могильник Восточной Европы; характер поселения и его место в формировании социально-политической структуры древнерусского государства в Верхнем Поднепровье; хронологические рамки его существования; характер контактов Гнёздова с Северной Европой, Средним Поднепровьем, мусульманским Востоком, а также западнославянскими землями и балтскими племенами.
Долгое время единственным источником изучения основных аспектов истории Гнездова являлись материалы курганных раскопок и другие данные археологии. Несмотря на то, что первые работы на Гнёздовском городище проведены в начале века, однако до 60-х годов XX в. они имели эпизодический характер. И только с 1967 года по настоящее время работы на Гнёздовском поселении проводятся практически ежегодно.
Актуальность темы работы состоит в том, чтобы показать историческую значимость Гнёздовского поселения не только для Смоленского Поднепровья, но также для граничащих с данным регионом северных районов Белоруссии, а также Верхнего Подвинья. Указанные области помимо специфики историко-культурного пограничья сами по себе образуют некую систему, обладают определенным культурным и этническим единством. Своеобразие очерченной области заключается в том, что она, в силу наличия основных речных путей (Днепр, Западная Двина, Лучеса, Каспля и др.), соединяла эти районы, которым суждено было сыграть исключительную роль в судьбах восточного славянства.
Целью данной работы является рассмотрение Гнёздовского археологического комплекса, относящегося к эпохе славянской колонизации Верхнего Поднепровья, а также особенностей функционирования в IX-XI вв. «пути из варяг в греки», как одного из определяющих факторов раннесредневековой истории Верхнего Поднепровья и Подвинья.
В работе решаются следующие задачи:
1. Исследование этапов политогенеза на территории Верхнего Поднепровья, начиная отдохристианской эпохи и заканчивая первой половиной XI века.
2. Изучение причин превращения Гнёздова из обычного сельского поселения в торговый и ремесленный центр Верхнего Поднепровья и Подвинья.
3. Рассмотрение экономической и политической роли Гнёздовского поселения в истории Верхнего Поднепровья и древнерусского государства.
Основным объектом исследования является Гнёздовский археологический комплекс, внимание к которому в отечественной и европейской науке всё более возрастает.
Научная новизна работы заключается в том, что Верхнее Поднепровье не принадлежит к областям, подробно изученным археологически. До сих пор не систематизирован в полной мере накопленный более чем за столетие археологический материал. Древности Смоленского, Витебского, Могилёвского и Гомельского Приднепровья изучались многими известными учёными, но зачастую порознь (Сизов В.И., Лявданский А.Н., Шмидт Е.А., Ляпушкин И.И., Авдусин Д.А., Жарнов Ю.Э., Пушкина Т.А. и др.), и выводы их исследований иногда бывали диаметрально противоположны; например, до сих нет единого мнения о том, является ли Гнёздово протогородом Смоленска. Поэтому необходимо составление единой археологической карты региона и ввод в единый научный оборот всего материала, изученного за последние десятилетия.
В методологическом плане работа построена на принципах историзма, объективности и ценностного подхода. При подготовке работы были использованы следующие методы исторического познания: историко-сравнительный, историко-типологический, логический, хронологический, статистический.
Научный поиск при исследовании данной проблемы носил комплексный характер. Достоверность полученных результатов обеспечивается всесторонним анализом изученных фактов, сравнением их с другими научными материалами и сопоставлением результатов с ранее известными результатами.
Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов, выводов и обобщений при изучении вопросов по истории освоения славянскими племенами Верхнего Поднепровья, становления в этом регионе древнерусского государства.
Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников, приложений и перечня употребляемых терминов.
Глава 1. Верхнее Поднепровье в период образования древнерусского государства
Верхнее Поднепровье в дохристианскую эпоху
Область Верхнего Поднепровья (другое название - Верхнее Поднепровье и Подвинье)расположена в полосе возвышенностей между речными бассейнами Черного и Балтийского морей (Днепром с Припятью, Западной Двиной и Неманом). Орошаемая Волжской и Окской речной сетью, она своим восточным краем захватывает северо-западный угол Среднерусской возвышенности.
К северу местность носит характер приозерной, холмистой, с ее типичным моренным ландшафтом; к юго-западу тянутся бесконечные, болотистые, малопроходимые, оригинальные низины и трясины Полесья, а к юго-востоку и востоку - широкие, слегка волнистые плоскогорья с ландшафтом среднерусских нечерноземных местностей. Малоплодородная, глинисто-песчаная почва Верхнего Поднепровья способствовала скоплению здесь лесных богатств и болотных образований, но мало благоприятствовала земледелию, а отсутствие здесь особенно ценных ископаемых богатств не содействовало развитию горных промыслов.
С другой стороны, удобное географическое положение делало его важным промежуточным звеном в торговых отношениях севера и юго-запада. Вот почему значение Верхнего Поднепровья с самого начала древнерусской истории было главным образом политическое, а экономическое значение отдельных городов и поселений сводилось к торговле поступавших из-за границы товаров, в обмен на товары местного произведения .
До заселения Верхнего Поднепровья и Подвинья славянамина его территории проживали, по всей вероятности, восточные балтские племена, в основном литовцы. Дело в том, что в Подвинье встречаются могильные насыпи, в которых гробы сделаны из каменных плит; такие же курганы встречаются в западной полосе Минской области и оттуда переходят в Гродненскую. Есть основания полагать, что эти каменные могилы литовского происхождения, так как славяне не употребляли для могильных материалов кроме земли и дерева. Затем, многие названия рек и озер в Верхнее Поднепровье и Подвинье - литовского происхождения. Наконец, одно литовское племя (галицды или голядь) еще в XII веке жило в восточных пределах Смоленской и в части Калужской областей России.
Но и литовцы пришли в Верхнее Поднепровье застав эту местность уже заселенную финскими племенами. Факт финских поселений доказывается тем, что названия большинства рек и озер объясняются из финского языка, с суффиксами - ва, - ма, - га, - ра, - са, - ша, - за (напр., Вязьма, Обша, Костра, Насва, Протва и др.). Таким образом, в Верхнем Поднепровье и Подвинье последовательно сменились финны, литовцы и затем уже славяне. Но небольшое пространство между Днепром и Припятью, прорезываемое рекой Березиной, не носит в себе следов ни финских, ни литовских поселений: все названия местностей здесь чисто славянского корня. Очевидно, что поселившиеся здесь славяне не застали никаких насельников.
Территория Верхнего Поднепровья, занятая в настоящее время четырьмя белорусскими областями - Витебской, Гомельской, Минской и Могилёвской, и российской - Смоленской областью в эпоху образования древнерусского государства была населена тремя славянскими племенами - кривичами, дреговичами и радимичами. Последнее племя, самое малочисленное, жило по берегам реки Сож. Дреговичи жили по реке Припять, и поселения их заполняли пространство между этой рекой и рекой Днепр на востоке, на севере ограничиваясь линией от Днепра на Минск, и на запад - по линии от Минска через верховья Немана и далее через Пинские болота назад к Припяти. Кривичи занимали северную и восточную часть Верхнего Поднепровья и всё Подвинье (от дреговицких границ на юге и новгородских на севере); от верховьев рек Западной Двины и Волги границы кривицкого племени шли на юг, захватывая часть нынешней Тверской области, западные части Московской области и всю Смоленскую область, подходя к Днепру по северной части Могилевской области.
Процесс этой колонизации славянами этих земель начался в VI-VII веках, когда их племена двинулись из своей родины, лежавшей между Карпатами, средней Вислой и верхней Припятью, через Волынь на пространство между Припятью и Днепром. Впереди шли кривичи. Осевшие рядом с Литвой, они оттеснили её, быть может, под напором шедших вслед за ними дреговичей. Кривичи не остановились в Подвинье и пошли дальше, основав среди финских племен города Новгород, Псков, Изборск, Смоленск.
Уже в историческое время кривицкое племя развило свою колонизацию дальше на восток - на Поволжье; таким образом, оно является одним из основных элементов в образовании великорусского племени (население Пскова, частью Новгорода и западных частей Тверского, Московского и Рязанского княжеств).
О дохристианском периоде истории кривичей, дреговичей и радимичей сохранилось очень мало известий, и о нём можно судить по тем памятникам быта, которые сохранились в могильных курганах. Раскопки, прежде всего, показывают, что эти племена, несмотря на взаимную близость, имели и свои особые обычаи. Это сказывается в формах погребального обряда. Кривичи предпочитали сожжение своих покойников и в курганах ставили урны с их прахом. Дреговичи погребали покойников в почвенном слое и иногда делали гробы весьма первобытного устройства.
Судя по предметам, которые сохранились в курганах, население занималось земледелием, звероловством и торговлей. Вообще это были не воинственные племена, так как находки оружия в курганах представляют большую редкость; мирный человек не считал нужным брать с собой на тот свет оружие. Зато чаще встречаются в курганных находках купцы с весами и с весовым камнем. Предметы курганного периода указывают уже на сравнительно высокую культуру его обитателей, которые вели осёдлый образ жизни. Кроме земледелия они широко развили скотоводство, им было известно ткацкое, бондарное, гончарное и ювелирное ремесло.
Много внимания кривичи, уделяли изготовлению различных украшений. Так, женщины украшали шею ожерельем, состоявшим из бус (стеклянных, сердоликовых, аметистовых, бронзовых, серебряных и др.) и разнообразных привесок, композиция которых отличается затейливостью форм и узоров. Руки и виски украшались кольцами и браслетами из серебра, бронзы, железа и стекла. Вообще количество и качество украшений было таково, что указывало на сравнительно большую зажиточность населения данной эпохи.
Некоторые из украшений, скорее всего, были получены путём торговли с народами Северного Кавказа и Поволжья, некоторые составляют местное производство. Все это указывает на высокие эстетические запросы тогдашнего обитателя Верхнего Поднепровья.
Интересно, что некоторые предметы обихода, употреблявшиеся в то отдаленное время, население Белоруссии и западных областей России сохранило и теперь; такова, например, форма украшений глиняных сосудов.
На некоторые обычаи того времени указывают предметы, найденные в курганных захоронениях. Например, известно, что чаши, из которых пьют вино и мёд богатыри русского эпоса, называются «ведрами». Это не случайная гипербола, так как в дреговичских курганах встречаются небольшие деревянные ведра с серебряными ручками, которые и служили той «чарой зелена вина», употреблявшейся на пирах.
Курганы показывают также, что при погребении употреблялся сложный ритуал, свидетельствующий о развитии религиозных верований. Немые курганы даже в данном случае дают возможность сопоставить тогдашние воззрения с современными верованиями: например, на могилу покойника приносили в глиняных сосудах огонь с домашнего очага.
Таким образом, уже в эпоху образования русского государства и принятия христианства, населявшие Верхнее Поднепровье племена кривичей и дреговичей далеко не были первобытными дикарями.
Верхнее Поднепровье в IX веке
Верхнее Поднепровье и Подвинье - это особый историко-культурный регион, являвшийся одним из очагов формирования древнерусского государства.
Ввиду того, что письменные источники крайне скупо освещают историю этого региона, поэтому основными источниками для решения проблем раннего политогенеза в Верхнем Поднепровье и Подвинье являются археологические данные.
В IX веке эта территория выглядит однородной в этнокультурном отношении, представляя собой восточную часть основного ареала культуры смоленских длинных курганов VIII-X вв. (далее – КСДК). Исследователи отождествляют носителей этой археологической культуры с кривичами, поскольку ареал КСДК хорошо вписывается в рамки той территории, на которой они проживали .
В Верхнем Поднепровье и Подвинье пока не удаётся уверенно выделить какой-либо «племенной центр» или «центры» носителей КСДК, особенно если понимать под таковыми археологические комплексы, включающие укреплённые поселения. Так выразительных материалов КСДК на многочисленных городищах Смоленщины не обнаружено, хотя есть данные об эпизодическом использовании этим населением некоторых «городков» более ранних эпох, вероятно, в качестве убежищ. В частности, нет веских оснований утверждать, что Смоленск возник как «племенной центр» кривичей, поскольку в историческом центре современного Смоленск нет культурного слоя или отдельных комплексов, относящихся к этой культуре. Гнёздовский археологический комплекс, о котором речь пойдёт попозже, всецело связан с ранним этапом древнерусской культуры и не имеет прямого отношения к КСДК.
Следует также отметить, что материалы погребений КСДК не позволяют охарактеризовать кривичское общество как стратифицированное. Тем не менее, некоторая имущественная дифференциация внутри общин, по-видимому, имела место: на общем фоне выделяется ряд сравнительно «богатых» погребений с редкими привозными украшениями и даже изделиями из серебра - например .
Верхнее Поднепровье и Подвинье в IX веке не было изолированным регионом. В этот период выделяется два основных направления внешнеэкономических связей местного населения. Одним из них, вероятно, являлось «широтное», которое связывало данный регион через Среднее Подвинье с Юго-Восточной Прибалтикой, прежде всего с Латгалией. По этому, условно говоря, двинскому пути к кривичам привозили различные украшения из медных сплавов, особенно массивные литые гривны, браслеты. Не исключено, что эта торговля распространялась и дальше на восток, в бассейн Оки. Другим важным направлением внешней торговли было «юго-восточное», которое связывало Верхнее Поднепровье с северными районами Хазарского каганата , откуда поступали различные украшения, детали костюма и конской сбруи из медных сплавов, а также стеклянные бусы и, возможно, в небольшом количестве серебро. Можно утверждать, что северо-западная часть Верхнего Поднепровья являлась периферией зоны экономических интересов Хазарского каганата.
Имеются единичные, но достаточно надёжные данные, позволяющие утверждать, что в IX веке в Днепро - Двинское междуречье (но не на левобережье Днепра) начали проникать и там селиться скандинавы. Известно, по крайней мере, одно достоверное скандинавское погребение того времени, раскопанное в курганном могильнике Шишкино (Городок) на реке Царевич в бассейне Днепра. Найденные в нём равноплечая фибула, бронзовые пуговицы салтовского круга и набор стеклянных бус подтверждают именно такую датировку комплекса .
Ещё одним важным источником является широко известный клад у деревни Кислая Смоленской области, в состав которого с младшей монетой 837/838 годов входил так называемый полубрактеат Хедебю что указывает как минимум на участие скандинавов в формировании этих сокровищ. На сегодняшний день это единственный клад IX века, известный в данном регионе.
Можно предположить, что первые группы скандинавов, проникавшие в Днепро-Двинское междуречье и пытавшиеся (иногда успешно) закрепиться там надолго, привлекала не столько перспектива дальнейших вояжей на юг Восточной Европы и в Византию, сколько возможность включиться в торговлю местного славянского населения с Хазарским каганатом.
Славяне и русы в Среднем Поднепровье: знакомство
Яркие признаки оседлого населения появились в бассейне Северского Донца, Оскола и Дона лишь на рубеже VII – VIII вв. Промежуток же между этими периодами – конец IV – VII вв. (время Великого переселения народов и сразу вслед за ним) – самый темный в археологическом отношении в истории Юго-Восточной Европы, которая представляла собой своеобразный «этнический котел». Определить этническую принадлежность редких поселений и погребений практически невозможно: истоки одних предметов находят в Прибалтике, других – в городах Причерноморья, третьих – в сармато-аланской среде. Во всяком случае, катакомбные погребения, характерные для лесостепного варианта салтовской культуры, которые с уверенностью можно было бы датировать V – VII вв., в этом районе неизвестны.
Да и климатические условия этого региона, в частности Поднепровья, в конце IV – начале VI в. были малопригодны для жизни. В конце IV в. началось резкое похолодание (холоднее всего было в V в.), стало сыро и болотисто. Поэтому и ждать больших находок этого времени не приходится.
Но в данном случае этномаркирующим признаком могут служить и стационарные ремесленные поселения . Непосредственная генетическая связь прослеживается между салтовской лощеной керамикой и гончарной посудой VI – VII вв. так называемых «пастырского» и «канцеровского» типов. Поселки гончаров в Среднем и Нижнем Поднепровье – Пастырское городище, Балка Канцерка, Стецовка, хронологически и территориально вписываясь в пределы славянской пеньковской культуры, были бесспорно ей иноэтничны.
Пеньковская культура относится к области распространения славянской пражской керамики. Свое название эта посуда получила по местам первых находок – в Чехии и на Житомирщине (поселение Корчак). Славяне изготавливали посуду только для домашних и ритуальных нужд. Керамика обычно не выходила за пределы села, не говоря уже о продаже в другие регионы. Гончарного круга славяне не знали, и если появлялись круговые горшки и кувшины в какой-нибудь славянской культуре, это означало прибытие какого-нибудь иного этноса. После распада союза славян с этим народом искусство гончарного круга забывалось за ненадобностью.
И основной тип пражско-корчакской керамики – это лепные высокие горшки с усеченно-коническим туловом, слегка суженным горлом и коротким венчиком. На большей части посуды нет никакого орнамента. Только изредка встречаются горшки с косыми насечками по верхнему краю венчика. Эта керамика характерна для всего славянства в период после Великого переселения и до образования славянских государств. Хотя и позже, когда в городах вовсю работали гончарные мастерские, в селах продолжали лепить традиционные горшки. Такой была керамика и балтийских славян, и дунайских, и на Адриатике, и на Днепре.
Пеньковская культура простиралась в V – VII вв. от Нижнего Дуная до Северского Донца. Но в отличие от более западных славян, пеньковцы не знали курганов (господствовали урновые и ямные трупосожжения) и височных колец, по которым обычно различают группировки славян. Считается, что эти особенности достались пеньковцам от славян черняховской культуры, на которых оказало влияние двухвековое общение с готами, сарматами, даками, кельтами, аланами и другими жителями Северного Причерноморья II – IV вв. н. э.
Пеньковская культура
Культурный слой на всех поселениях славян очень незначителен. Значит, период эксплуатации каждого селища был недолгим. Очевидно, это связано с неспокойной обстановкой в то время. Славянские племена в V – VII вв. появились на исторической арене как воины, беспокоившие границы Византии, и известно, что жители Поднепровья тоже участвовали в этих походах. Кроме того, подсечно-огневая система земледелия, которую практиковали тогда славяне, требовала частых переселений на новые места (после истощения почвы).
Застройка славянских поселений, как и почти везде, бессистемна, укреплений нет. Но на данной территории жили не только славяне. Обычно индикатором пеньковской культуры называют пальчатые и антропоморфные фибулы (застежки для плащей). Производились они, по мнению ряда ученых, на Пастырском городище в Поднепровье.
Славяне, как известно, до принятия христианства покойных сжигали. Но в достоверных погребениях с трупосожжениями подобные фибулы не найдены. Зато обнаруживают их в захоронениях по обряду ингумации. Таких умерших хоронили вытянуто на спи не, головой на северо-запад, с руками, лежащими вдоль туловища. Пальчатые фибулы находятся на плечевых костях – там, где был плащ. Ясно, что обряд погребения языческий, но не славянский. Однако около умершего, как правило, обнаруживается лепной славянский горшок с посмертной пищей!
Вообще плащи с фигурными застежками были очень популярны у народов, живших на границе с Римской империей и испытавших ее влияние, особенно на Дунае. Дунайские истоки многих пастырских украшений, в том числе и фибул, бесспорны. Немецкий ученый И. Вернер отмечает генетическую связь пальчатых фибул Приднепровья с фибулами крымских готов, гепидов и южнодунайских германских групп на византийской территории, замечая, что «германские» фибулы были парными и являлись принадлежностью женской одежды. А. Г. Кузьмин связывает ямные трупоположения на пеньковской территории, в инвентаре которых есть такие фибулы, с дунайскими ругами, часть которых после поражения гуннов ушла с ними в Поднепровье.
Пальчатые фибулы с маскообразной головкой (памятники Северного Причерноморья)
Далее пальчатые фибулы уже в днепровском виде распространяются на Нижнем и особенно на Среднем Дунае, в рамках так называемой аварской культуры (ее связывают с приходом авар и появлением Аварского каганата), проникают на Балканы и Пелепоннесский полуостров, а также в области Мазурского Поозерья и Юго-Восточной Прибалтики. По крайней мере, в Среднее Подунавье эти фибулы попадают вместе с пеньковскими трупоположениями. Ареал их распространения совпадает с локализацией области Ругиланд и многочисленных топонимов с корнем rug, ruz. Сейчас существует и теория о происхождении имени «русь» от этнонима «руги». Однако определить название народа, хоронившего покойных со славянскими сосудами и в плащах с фибулами, сейчас невозможно. Тем более что письменных свидетельств об обитании ругов на Днепре в V – VI вв. н. э. нет.
Серьги и височные кольца дунайских типов
Но ремесленники, создававшие эти изделия, ни к готам или ругам, ни к славянам, ни к тем, кто оставил пеньковские трупоположения, отношения не имели. На Пастырском городище, помимо гончарных мастерских, обнаружены четыре юртообразных наземных постройки и шесть полуземлянок, также неславянской принадлежности (очаги в центре вместо традиционных славянских печей в углу дома). Все эти жилища имеют аналогии в жилых постройках Маяцкого комплекса салтовской культуры. Подобные постройки характерны и для других гончарных поселений Поднепровья того времени (Осиповка, Стецовка, Луг I, Будище и др.). В. С. Флеров считает все юртообразные жилища Среднего Поднепровья принадлежащими праболгарам.
Но на поселениях типа Стецовки обнаружена керамика не приазовского, а «аланского» вида. Присутствие здесь юртообразных жилищ, а не классических полуземлянок лесостепного варианта салтовской культуры объясняется просто: принцип строительства полуземлянок был заимствован жителями лесостепи у славян Поднепровья, что признается практически всеми археологами. Исчезновение юртообразных помещений у салтовцев лесостепи тоже естественно. Согласно исследованию самого В. С. Флерова, такие жилища – переходный тип, характерный для периода приспособления к оседлой жизни. Это вполне естественно для народа, который провел в перепетиях Великого переселения более двух веков и раньше вел полукочевой образ жизни.
Лепная керамика этих центров, производившаяся не на продажу, тоже очень отличается от славянской и имеет явную генетическую связь с сарматскими горшками и керамикой комплексов степного юга, причем эта форма продолжала существовать в лепной посуде уже салтовской лесостепи. На славянских пеньковских поселениях доля керамики «пастырского» типа очень мала – менее 1 процента. Как видно, славяне представляли не лучший рынок сбыта для пастырских мастеров. Но среди степных народов, в основном сармато – алан, керамика пользовалась успехом. Аналогии гончарной пастырской посуде найдены не только на Салтовском городище, но и в Молдавии и Болгарии (в Плиске).
Имя носителей пеньковской культуры давно известно. Это анты, хорошо знакомые византийцам и готам по событиям VI – начала VII в. Крупнейшие историки того времени – Прокопий Кесарийский, Иордан, Феофилакт Симокатта – отмечают, что анты пользовались тем же языком, что и склавины (более западная группа славян), имели с ними одинаковые обычаи, быт, верования. Но вместе с этим византийцы как-то отличали склавина от анта даже среди наемников империи. Значит, этнографические особенности у антов все-таки были. Очевидно, неславянским является само название «анты». Большинство ученых производит его сейчас из иранских наречий (ант – «окраинный»). Иранскими в основе являются и многие более поздние названия славянских племен от Днепра до Адриатики: хорваты, сербы, северяне, тиверцы. В отношении хорватов и сербов более поздние заимствования невозможны: в VII – VIII вв. эти племенные союзы большей частью находились уже на Балканском полуострове. Потому логичными стали поиски иранских элементов в пеньковской культуре, принадлежавшей антам.
Существование в ее пределах гончарных мастерских, археологически связанных с сармато-аланской средой, позволило В. В. Седову говорить о формировании антского племенного союза на основе некоего «ассимилированного ираноязычного населения», которое осталось со времен черняховской культуры. Но как раз ассимиляция этого иранского элемента не прослеживается (можно говорить лишь о мирном их сосуществовании со славянами). Пастырская лощеная керамика имеет прямую связь не с черняховской, а с приазовскими и крымскими формами II – VI вв. н. э. К сожалению, источниковая база недостаточна для более полной характеристики «пастырской культуры».
Генетически связанным с ней является более поздний «канцерский тип» гончарной лощеной керамики. Он получил распространение в Надпорожье и по течению Тясмина. Хронологические рамки его являются темой отдельной дискуссии. Украинский археолог А. Т. Смиленко археомагнитным методом датировала Канцерское поселение второй половиной VI – началом VIII в.. Т. М. Минаева по аналогиям на Северном Кавказе сдвинула хронологические рамки выше: VIII – начало IX в.. С. А. Плетнева и К. И. Красильников обратили внимание на идентичность гончарных мастерских Канцерки и Маяцкого комплекса, что позволило им датировать Канцерку концом VIII в., таким образом связав это поселение с «экспансией Хазарского каганата».
Действительно, в аланской принадлежности гончарных комплексов «канцерского типа» сомнений нет. Но также нет необходимости пересматривать установленную физическим методом дату этих поселений. Нижняя датировка лесостепных комплексов салтовской культуры всегда связывалась с теорией переселения алан с Кавказа, которое датируют VIII в. Однако оснований для такой датировки, как мы уже убедились, нет, а археологические и лингвистические материалы ставят под сомнение сам факт миграции крупного аланского массива. Данные же антропологии и нумизматики говорят о значительной архаичности Маяцкого и Верхнесалтовского могильников (кранилогический тип и находки монет VI – начало VII в.). Верхнесалтовский могильник же отличается от остальных салтовских катакомбных захоронений и Северного Кавказа: если везде тела женщин скорчены, то в Верхнем Салтове вытянуты. Это позволяет археологам сделать вывод о сохранении здесь древней сарматской традиции, которая на Северном Кавказе была изжита. Архаичными признаются и многие погребения Дмитровского катакомбного могильника: аналогии их инвентарю не выходят за пределы – VII в. Эти факты дали В. С. Флерову возможность выделять особую этническую группу сармато-алан с сохранением древних восточноевропейских традиций . Поэтому более приемлемым представляется пересмотреть нижнюю границу именно указанных комплексов СМК, тем более что верхний слой и Пастырского городища, и Балки Канцерка имеет явный салтово-маяцкий облик.
Таким образом, комплексное исследование материалов археологии, лингвистики и эпиграфики, а также сообщений письменных источников позволяет предположить непосредственную связь ядра Русского каганата с сармато-аланскими племенами Северного Причерноморья и Крыма первых веков н. э., в особенности с роксоланами. После гуннского нашествия часть их появляется на Северном Кавказе (район Кисловодской котловины), что подтверждается как данными арабо-персидских источников о русах на Кавказе в VI – VII вв., так и аутентичными материалами археологии. Другая часть этих племен, вероятно, откочевала в Приднепровье и Подонье, что косвенно подтверждают материалы «пастырской культуры» и поселений «канцерского типа», а также наиболее ранний культурный слой Дмитриевского, Маяцкого и в особенности Верхнесалтовского комплексов, население которых значительно отличалось своей материальной культурой от других носителей лесостепного варианта СМК.
Участие в формировании ядра Русского каганата «рухсасов» Предкавказья также находит подтверждение. Богатый материал для решения этого вопроса дает Маяцкий могильник. Формы катакомб и черты обряда обездвиживания (частичное разрушение скелетов) очень близки Клин-Ярскому комплексу у Кисловодска, который датируется предварительно II – IV и V – VIII вв.
Этот обряд, известный еще у скифов, был распространен в формах, сходных с салтово-маяцкими, в черняховской культуре: во II – IV вв. – в Среднем и Нижнем Поднепровье, во II – V вв. – в Поднестровье и Побужье, в аланских могильниках Крыма. Со II – III вв. он известен в катакомбах Северного Кавказа, а также в катакомбной кубайско-карабулакской культуре III – IV вв. в Фергане. Выражался он в том, что при положении в могилу умершему перерезали сухожилия и связывали ноги, а через некоторое время (год или три) после похорон могила вскрывалась и кости покойного перемешивались, разрушалась грудная клетка (чтобы не мог дышать) и от скелета отделялась голова. Все это делалось, чтобы обезопасить живых от появления воскресшего мертвеца. В зависимости от верований общины, в одних могильниках это применялось ко всем взрослым, в других – лишь к тем, кто при жизни выполнял магические функции. Кстати, подобные действия уже после принятия христианства были распространены у славян в Дунайской Болгарии, на Украине, в Белоруссии и Карпатах.
Архаичность части инвентаря Маяцкого могильника и краниологический тип, ближайшие аналогии которому находятся в роксоланских захоронениях Северного Причерноморья I – III вв. н. э., показывают, что миграцию с Северного Кавказа в VIII в. предположить нельзя. В Клин – Яре такие захоронения появляются с V в. н. э., причем могильник функционирует непрерывно. С V по VIII в. отток населения из этих мест не происходил. Очевидно, и в Клин-Яре, и на Маяцком комплексе поселились родственные кланы, возвратившиеся из походов времен Великого переселения. Такой же является связь других древнейших комплексов салтовской культуры с памятниками V – IX вв. в районе Кисловодска. То есть ядро салтовцев появилось в Подонье еще в VI в. и сразу же наладило отношения со славянами. Это положило начало истории русов салтовской культуры.
Из книги История, мифы и боги древних славян автораВосточные славяне и русы в языческое время Самое известное и полное описание жизни предков восточных славян сделал академик Б.А. Рыбаков в своем труде «Язычество древних славян». Он пишет, что уже со II века н. э. обнаруживается «резкий подъем всей хозяйственной и
Из книги История, мифы и боги древних славян автора Пигулевская Ирина Станиславовна Из книги Русы Великой Скифии автора Петухов Юрий ДмитриевичРусь-Сурия-Палестина - Белый Стан пеласгов. Русы, гибридные русы и «люди смерти». История протосемитов, русо-евреев и евреев В тени Шумера и Египта достижения базисного суперэтноса русов выглядели уже не столь броско и значительно. Так бывает, когда из простой сельской
Из книги Норманны - Русы Севера автора Петухов Юрий ДмитриевичРУСЫ: БОРЕАЛЫ, АРИИ, СЛАВЯНЕ Для того чтобы устранить наконец терминологическую и смысловую путаницу, надо разобраться и «разложить по полочкам» всех этих реальных русов, русских, славян, протославян, немцев-дойче, германцев, норманнов и мнимых «немецких германцев»,
Из книги Полный курс русской истории: в одной книге [в современном изложении] автора Ключевский Василий ОсиповичРусы и славяне Варяги (VIII–IX века) Ключевский в споре о варягах не оставляет нам никакого сомнения: да, варяги были, да, они захватчики. Иными словами, как бы ни хотелось патриотам представить раннюю историю своей страны в радужных красках – ничего не получится. Гораздо
Из книги Славяне. Историко-археологическое исследование [С иллюстрациями] автора Седов Валентин ВасильевичСлавяне в Среднем Поволжье Первая немногочисленная группа переселенцев с территории Волыни и Верхнего Поднестровья появилась в Среднем Поволжье еще во II в. н. э. Следами их проживания являются памятники славкинского типа (по одному из поселений у с. Славкино
Из книги Русь изначальная [Праистория Руси] автора Асов Александр Игоревич Из книги Запрещенный Рюрик. Правда о «призвании варягов» автора Буровский Андрей МихайловичРусы и славяне, или Русь глазами мусульман В IХ - Х веках о лесных землях Восточной Европы и их народах писали многие мусульманские авторы: слишком много пушнины, металла, прочих ценностей поступало оттуда. Самые ранние сообщения относятся, пожалуй, к 840-м годам: персидский
Из книги Великие тайны Руси [История. Прародины. Предки. Святыни] автора Асов Александр ИгоревичКонец Аварского ига. Славяне и русы начала VII века. Княжения Само и Дервана В первой четверти VII века продолжались нашествия авар и славян на Византийскую империю. Славяне начали расселяться на Балканах ещё во времена Кия и его преемников, особенно много славян осело во
Из книги Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава автора Цветков Сергей ЭдуардовичДревляне в Среднем Поднепровье и «древляне» в Крыму В той же летописной новелле под 914 г., которая повествует о покорении угличей, мимоходом сообщается о походе руси на «древлян» (из нижеследующего будет ясно, что кавычки здесь необходимы). Причем «древлянская» война
Из книги Тайны Русского каганата автора Галкина Елена СергеевнаСлавяне и русы в Баварском географе Другие древнейшие упоминания этнонима «русь» в латинских источниках Средних веков относятся к немецкой традиции. Связаны ли они с Росским каганатом Бертинских анналов или с Киевской Русью?Самым загадочным памятником считается так
Из книги Ранние славяне в Среднем Поволжье автора Жих Максим ИвановичРанние славяне в Среднем Поволжье (по материалам письменных источников) Предисловие редактора Представляемая читателю работа петербургского исследователя М.И. Жиха посвящена изучению свидетельств раннего славянского присутствия в Среднем Поволжье. Традиционно
Славяне и балты в Поднепровье на рубеже и в начале нашей эры 1Итак, в последние века до нашей эры население Верхнего и Среднего Поднепровья составляло две различные группировки, существенно отличавшиеся одна от другой по характеру, культуре и уровню исторического
Из книги У истоков древнерусской народности автора Третьяков Петр НиколаевичСлавяне и балты в верхнем Поднепровье в середине и третьей четверти I тыс. н. э 1Вплоть до недавнего времени вопрос о зарубинецких племенах как древних славянах, поставленный впервые семьдесят лет тому назад, оставался дискуссионным. Это объясняется тем, что между
Чернигов - один из крупнейших и самых значительных древнерусских городов Среднего Поднепровья. В летописи он впервые назван под 907 г. в числе городов - получателей византийской дани.
Черниговская земля. Чернигов - один из крупнейших и самых значительных древнерусских городов Среднего Поднепровья. В летописи он впервые назван под 907 г. в числе городов - получателей византийской дани (ПСРЛ, т. I, стр. 31). Город занимал правый, высокий берег р. Десны и состоял из нескольких укрепленных частей. Детинец (площадь около 16 га) располагался на возвышенном мысу при впадении р. Стрижет, в Десну. К детинцу с севера и запада примыкал окольный город (около 40 га), с юго-запада - Третьяк (площадь около 20 га). Вся эта территория охватывалась обширным полукольцом Предградья (площадь около 80 га), укрепления которого, судя по планам XVIII в., переходили на левый берег Стриж-1тя. Под детинцем и к югу от него находился на пониженной и иногда затопляемой части Деснийской поймы Черниговский подол. Общая укрепленная площадь Чернигова превышала 150 га. Древнейшее ядро города окружали курганные могильники.
История Чернигова насыщена важными политическими событиями. Уже в начале XI в. город стал столицей Мстислава Владимировича Тмутараканского, поделившего со своим братом Ярославом Мудрым Русь но Днепру. Мстислав строит здесь один из первых каменных храмов - величественный Спаский Собор. Черниговское княжество обособляется от Киева до второй половины XI в. После Любечского съезда (1097 г.) в городе окончательно утверждаются потомки Святослава Ярославича. До середины XIII в. Черниговская земля входила в число важнейших и обширнейших древнерусских княжеств. Владения черниговских князей простирались от бассейна верхнего течения р. Оки па северо-востоке до Курска и Северского Донца на юге и Клецка и Слуцка - на западе. Князья из династии черниговских Ольговичей и Давыдовичей не раз занимали великокняжеский киевский стол. Иногда они воевали, но чаще выступали совместно с половцами в междоусобной борьбе, чем заслужили печальную славу в памяти современников. Чернигов был центром епархии, епископы которой подчиняли себе длительное время и муромо-рязанские земли. Город неоднократно подвергался военным нападениям, выдержал несколько жестоких осад, но во время Батыева нашествия был основательно разрушен. Уже во второй половине XI в. в Чернигове, судя по данным летописи, помимо детинца, существовал и окольный город. Время сооружения Предградья устанавливается предположительно: первая половина - середина XII в., когда Чернигов вступил в пору своего расцвета.
О глубокой древности Чернигова свидетельствуют не только величественные курганные раскопки языческого некрополя, но и особый цикл черниговских былин. К сожалению, от собственного черниговского летописания сохранились лишь незначительные отрывки, что затрудняет изучение многовековой истории города.
Археологические исследования в Чернигове начались давно, но до конца 40-х годов XX в. они велись от случая к случаю, без особой целенаправленности. Внимание раскопщиков привлекали остатки монументальных построек. Лишь массовые раскопки черниговских курганов, осуществленные в 70-80-х годах XIX в. Д. Я. Самоквасовым, а затем в 1908 г. участниками XIV Археологического съезда, дали много цепных материалов по ранней истории города. После Великой Отечественной воины положение изменилось. В черниговском детинце широкими площадями провел раскопки Б. А. Рыбаков. В течение нескольких лет здесь работала экспедиция Института археологии АН УССР (В. А. Богусевич, Д. И. Блифельд). Архитектурные памятники города исследовали П. В. Холостенко и П. Д. Барановский. Сейчас раскопки в Чернигове и наблюдения за строительными работами осуществляют Исторический музей и Историко-архитектурный заповедник (В. П. Коваленко, А. А. Карпобед).
Накопленные материалы во многом уточнили и прояснили картину возникновения и развития города. Культурные слои IX-X вв. обнаружены в детинце, в Третьяке, около Елецкого монастыря. Раннеславянская (роменская) керамика найдена на городище и селище в урочище Еловшина (окраина современного города, левый берег р. Стрижня). Таким образом, к началу X в. на территории Чернигова существовало несколько поселений. О том же говорят соответствующие им курганные группы. Пока трудно установить место древнейшего поселения славян в Чернигове. В первой половине X в. центром, стягивающим вокруг себя остальные поселки, становится городище в устье р. Стрижня. Ранний Чернигов, как и Киев, представлял собой агломерацию поселений, еще разделенных необжитыми территориями, занятых некрополями и сельскохозяйственными угодьями. Но в нем имелся свой общественно-политический центр и главное языческое капище, находившееся в пойме Десны на песчаной возвышенности, недалеко от Ильинской церкви XI в., сохранившее в местной топографии название «Святая роща».
В Чернигове - обосновалась местная княжеская династия, представители которой были похоронены в огромных курганах «Княжны Чорны» и «Черной Могиле», Князей окружали могущественные бояре, величественные погребальные насыпи которых являются центрами отдельных курганных групп. Возможно, некоторые из этих бояр вышли из местной родоплеменной знати, подчинившей себе окрестные поселки.
Ранний детинец, по предположению Б. А. Рыбакова, занимал юго-западную, более возвышенную часть его будущей территории. И действительно, последующие раскопки обнаружили в 50-70 м восточнее Спасского собора засыпанный позже ров. Княжеский двор в XI в. находился неподалеку от Спасского собора, на месте построенного в начале XII в. Борисоглебского храма. Под его полами и рядом с ним были вскрыты фундаменты двух дворцовых палат. С расширением площади детинца до берегов Стрижня княжеский двор в начале XII в. переместился на северо-восток. Его местоположение фиксируется остатками Михайловской и Благовещенской церквей, исследованных Б. А. Рыбаковым.
Епископский двор располагался к западу от кафедрального Спасского собора. От него сохранились фундаменты обширной двухкамерной каменной постройки, некогда украшенной фресковой росписью и поливными плитками. В детинце обнаружены также усадьбы феодальной знати и жилища непривилегированного, возможно, зависимого населения.
Раннегородской период истории Чернигова завершается во второй половине XI в., когда окончательно складывается плановая структура города с детинцем и первым окольным городом (вероятно, включая, Третьяк), появляются первые пригородные монастыри. О системе уличной планировки города судить трудно. Можно лишь предположить, что ее основу образовывала сквозная магистраль, па юге выводившая на дорогу к Киеву, а на северо-востоке - к Седневу и Новгороду-Северскому. Ее пересекала улица, через Любецкие ворота вливавшаяся в путь на Любеч и Гомель.
Расцвет Чернигова в XII в. отмечен возведением новых укреплений (острога) вокруг Предградья и массовым каменным строительством. Помимо сооружения епископских палат и нескольких храмов, в детинце строятся Успенская церковь в Елецком монастыре и Пятницкая церковь на торгу у стен первого окольного города.
В процессе раскопок в разных частях Чернигова (детинец, Третьяк, окольный город, Предградье) обнаружено несколько десятков жилых и хозяйственных построек XI-XIII вв. Наряду с рядовыми, частично заглубленными в землю жилищами найдены и богатые наземные жилые комплексы, интерьер которых украшали разноцветные поливные плитки (детинец, Третьяк). Следы ремесленного производства зафиксированы в детинце (кузнечный горн), на Подоле (печи для обжига кирпича), и Предградье около Пятницкой церкви (железоделательное, ювелирное, гончарное). На территории Чернигова найдено несколько кладов с высокохудожественными дорогами вещами. Судя по тому что часть кладов происходит с территории Предградья, здесь также располагались боярские дворы. Следовательно, социальная топография Чернигова и других древнерусских городов была одинаковой. Боярские усадьбы вперемежку с дворами торгово-ремесленного населения размещались во всех частях города, средоточием административно-политической жизни которого был детинец.
По материалам книги «Древняя Русь. Город, замок, село». Под редакцией Б.А. Колчина. «Наука», Москва 1985г.
Русская Цивилизация
Яркие признаки оседлого населения появились в бассейне Северского Донца, Оскола и Дона лишь на рубеже VII-VIII вв. Промежуток же между этими периодами - конец IV- VII вв. (время Великого переселения народов и сразу вслед за ним) - самый темный в археологическом отношении в истории Юго-Восточной Европы, которая представляла собой своеобразный «этнический котел». Определить этническую принадлежность редких поселений и погребений практически невозможно: истоки одних предметов находят в Прибалтике, других - в городах Причерноморья, третьих - в сар- мато-аланской среде. Во всяком случае, катакомбные погребения, характерные для лесостепного варианта салтовской культуры, которые с уверенностью можно было бы датировать V- вв., в этом районе неизвестны.
Да и климатические условия этого региона, в частности Поднепровья, в конце IV - начале VI в. были малопригодны для жизни. В конце IV в. началось резкое похолодание (холоднее всего было в V в.), стало сыро и болотисто. Поэтому и ждать больших находок этого времени не приходится.
Но в данном случае этномаркирующим признаком могут служить и стационарные ремесленные поселения. Непосредственная генетическая связь прослеживается между салтовской лощеной керамикой и гончарной посудой VI-VII вв. так называемых «пастырского» и «канцеровского» типов. Посел
ки гончаров в Среднем и Нижнем Поднепровье - Пастырское городище, Балка Канцерка, Стецовка, хронологически и территориально вписываясь в пределы славянской пеньковс- кой культуры, были бесспорно ей иноэтничны.
Пеньковская культура относится к области распространения славянской пражской керамики. Свое название эта посуда получила по местам первых находок - в Чехии и на Житомирщине (поселение Корчак). Славяне изготавливали посуду только для домашних и ритуальных нужд. Керамика обычно не выходила за пределы села, не говоря уже о продаже в другие регионы. Гончарного круга славяне не знали, и если появлялись круговые горшки и кувшины в какой-нибудь славянской культуре, это означало прибытие какого-нибудь иного этноса. После распада союза славян с этим народом искусство гончарного круга забывалось за ненадобностью.
И основной тип пражско-корчакской керамики - это лепные высокие горшки с усеченно-коническим туловом, слегка суженным горлом и коротким венчиком. На большей части посуда нет никакого орнамента. Только изредка встречаются горшки с косыми насечками по верхнему краю венчика[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Эта керамика характерна для всего славянства в период после Великого переселения и до образования славянских государств. Хотя и позже, когда в городах вовсю работали гончарные мастерские, в селах продолжали лепить традиционные горшки. Такой была керамика и балтийских славян, и дунайских, и на Адриатике, и на Днепре.
Пеньковская культура простиралась в V-VII вв. от Нижнего Дуная до Северского Донца. Но в отличие от более западных славян, пеньковцы не знали курганов (господствовали урновые и ямные трупосожжения) и височных колец, по которым обычно различают группировки славян. Считается, что эти особенности достались пеньков- цам от славян Черняховской культуры, на которых оказало влияние двухвековое общение с готами, сарматами, даками, кельтами, аланами и другими жителями Северного Причерноморья II-IV вв. н.э.
Л 5
основные памятники пеньковской культуры
/>
Культурный слой на всех поселениях славян очень незначителен. Значит, период эксплуатации каждого селища был недолгим. Очевидно, это связано с неспокойной обстановкой в то время. Славянские племена в V-VII вв. появились на исторической арене как воины, беспокоившие границы Византии, и известно, что жители Поднепровья тоже участвовали в этих походах. Кроме того, подсечно-огневая система земледелия, которую практиковали тогда славяне, требовала частых переселений на новые места (после истощения почвы).
Застройка славянских поселений, как и почти везде, бессистемна, укреплений нет. Но на данной территории жили не только славяне. Обычно индикатором пеньковской культуры называют пальчатые и антропоморфные фибулы (застежки для плащей) . Производились они, по мнению ряда ученых, на Пастырском городище в Поднепровье.
Славяне, как известно, до принятия христианства покойных сжигали. Но в достоверных погребениях с трупосожжениями подобные фибулы не найдены. Зато обнаруживают их в захоронениях по обряду ингумации. Таких умерших хоронили вытянуто на спине, головой на северо-запад, с руками, лежащими вдоль туловища. Пальчатые фибулы находятся на плечевых костях - там, где был плащ. Ясно, что обряд погребения языческий, но не славянский. Однако около умершего, как правило, обнаруживается лепной славянский горшок с посмертной пищей!
Вообще плащи с фигурными застежками были очень популярны у народов, живших на границе с Римской империей и испытавших ее влияние, особенно на Дунае. Дунайские истоки многих пастырских украшений, в том числе и фибул, бесспорны. Немецкий ученый И. Вернер отмечает генетическую связь пальчатых фибул Приднепровья с фибулами крымских готов, гепидов и южнодунайских германских групп на византийской территории, замечая, что «германские» фибулы были парными и являлись принадлежностью женской одежды[***********************************************************************************************]. А.Г. Кузьмин связывает ямные трупоположения на пеньковской территории, в инвентаре которых есть такие фибулы,
с дунайскими ругами, часть которых после поражения гуннов ушла с ними в Поднепровье[†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††].
Далее пальчатые фибулы уже в днепровском виде распространяются на Нижнем и особенно на Среднем Дунае, в рамках так называемой аварской культуры (ее связывают с приходом авар и появлением Аварского каганата), проникают на Балканы и Пелепоннесский полуостров, а также в области Мазурского Поозерья и Юго-Восточной Прибалтики[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. По крайней мере, в Среднее Подунавье эти фибулы попадают вместе с пеньковскими трупоположениями. Ареал их распрос
транения совпадает с локализацией области Ругиланд и многочисленных топонимов с корнем rug, ruz. Сейчас существует и теория о происхождении имени «русь» от этнонима «руги». Однако определить название народа, хоронившего покойных со славянскими сосудами и в плащах с фибулами, сейчас невозможно. Тем более что письменных свидетельств об обитании ругов на Днепре в V-VI вв. н.э. нет.
Но ремесленники, создававшие эти изделия, ни к готам или ругам, ни к славянам, ни к тем, кто оставил пеньковские трупоположения, отношения не имели. На Пастырском городище, помимо гончарных мастерских, обнаружены четыре юртообразных наземных постройки и шесть полуземлянок, также неславянской принадлежности (очаги в центре вместо традиционных славянских печей в углу дома) . Все эти жилища имеют аналогии в жилых постройках Маяцкого комплекса салтовской культуры[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Подобные постройки характерны и
для других гончарных поселений Поднепровья того времени (Осиповка, Стецовка, Луг I, Будище и др.). B.C. Флеров считает все юртообразные жилища Среднего Поднепровья принадлежащими праболгарам[************************************************************************************************].
Но на поселениях типа Стецовки обнаружена керамика не приазовского, а «аланского» вида. Присутствие здесь юртообразных жилищ, а не классических полуземлянок лесостепного варианта салтовской культуры объясняется просто: принцип строительства полуземлянок был заимствован жителями лесостепи у славян Поднепровья, что признается практически всеми археологами. Исчезновение юртообразных помещений у салтовцев лесостепи тоже естественно. Согласно исследованию самого B.C. Флерова, такие жилища - переходный тип, характерный для периода приспособления к оседлой жизни. Это вполне естественно для народа, который провел в перепе- тиях Великого переселения более двух веков и раньше вел полукочевой образ жизни.
Лепная керамика этих центров, производившаяся не на продажу, тоже очень отличается от славянской и имеет явную генетическую связь с сарматскими горшками и керамикой комплексов степного юга, причем эта форма продолжала существовать в лепной посуде уже салтовской лесостепи[††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††]. На славянских пеньковских поселениях доля керамики «пастырского» типа очень мала - менее 1 процента. Как видно, славяне представляли не лучший рынок сбыта для пастырских мастеров. Но среди степных народов, в основном сармато-алан, керамика пользовалась успехом. Аналогии гончарной пастырской посуде найдены не только на Салтовском городище, но и в Молдавии и Болгарии (в Плиске).
Имя носителей пеньковской культуры давно известно. Это анты, хорошо знакомые византийцам и готам по событиям VI - начала VII в. Крупнейшие историки того времени - Прокопий Кесарийский, Иордан, Феофилакт Симо- катта - отмечают, что анты пользовались тем же языком,
что и склавины (более западная группа славян), имели с ними одинаковые обычаи, быт, верования. Но вместе с этим византийцы как-то отличали склавина от анта даже среди наемников империи. Значит, этнографические особенности у антов все-таки были. Очевидно, неславянским является само название «анты». Большинство ученых производит его сейчас из иранских наречий (ант - «окраинный»). Иранскими в основе являются и многие более поздние названия славянских племен от Днепра до Адриатики: хорваты, сербы, северяне, тиверцы. В отношении хорватов и сербов более поздние заимствования невозможны: в VII-VIII вв. эти племенные союзы большей частью находились уже на Балканском полуострове. Потому логичными стали поиски иранских элементов в пеньковской культуре, принадлежавшей антам.
Существование в ее пределах гончарных мастерских, археологически связанных с сармато-аланской средой, позволило В.В. Седову говорить о формировании антского племенного союза на основе некоего «ассимилированного ираноязычного населения», которое осталось со времен Черняховской культуры[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Но как раз ассимиляция этого иранского элемента не прослеживается (можно говорить лишь о мирном их сосуществовании со славянами). Пастырская лощеная керамика имеет прямую связь не с Черняховской, а с приазовскими и крымскими формами II-VI вв. н.э. К сожалению, источниковая база недостаточна для более полной характеристики «пастырской культуры».
Генетически связанным с ней является более поздний «канцерский тип» гончарной лощеной керамики. Он получил распространение в Надпорожье и по течению Тясмина. Хронологические рамки его являются темой отдельной дискуссии. Украинский археолог А.Т. Смиленко археомагнитным методом датировала Канцерское поселение второй половиной VI - началом VIII в.[§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§§]. Т.М. Минаева по аналогиям на Северном Кавказе сдвинула хронологические рамки выше:
- начало IX в.[*************************************************************************************************]. С.А. Плетнева и К.И. Красильников обратили внимание на идентичность гончарных мастерских Канцерки и Маяцкого комплекса, что позволило им датировать Канцерку концом VIII в.[†††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††††], таким образом связав это поселение с «экспансией Хазарского каганата».
Действительно, в аланской принадлежности гончарных комплексов «канцерского типа» сомнений нет. Но также нет необходимости пересматривать установленную физическим методом дату этих поселений. Нижняя датировка лесостепных комплексов салтовской культуры всегда связывалась с теорией переселения алан с Кавказа, которое датируют VIII в. Однако оснований для такой датировки, как мы уже убедились, нет, а археологические и лингвистические материалы ставят под сомнение сам факт миграции крупного аланского массива. Данные же антропологии и нумизматики говорят о значительной архаичности Маяцкого и Верхнесалтовского могильников (кранилогический тип и находки монет VI - начало VII в.). Верхнесалтовский могильник же отличается от остальных салтовских катакомбных захоронений и Северного Кавказа: если везде тела женщин скорчены, то в Верхнем Салтове вытянуты. Это позволяет археологам сделать вывод о сохранении здесь древней сарматской традиции, которая на Северном Кавказе была изжита. Архаичными признаются и многие погребения Дмитровского катакомбного могильника: аналогии их инвентарю не выходят за пределы - VII в. Эти факты дали B.C. Флерову возможность выделять особую этническую группу сармато-алан с сохранением древних восточноевропейских традиций[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Поэтому более приемлемым представляется пересмотреть нижнюю границу именно указанных комплексов СМК, тем более что верхний слой и Пастырского городища, и Балки Канцерка имеет явный салтово-ма- яцкий облик.
Таким образом, комплексное исследование материалов археологии, лингвистики и эпиграфики, а также сообщений письменных источников позволяет предположить непосредственную связь ядра Русского каганата с сармато-аланскими племенами Северного Причерноморья и Крыма первых веков н.э., в особенности с роксоланами. После гуннского нашествия часть их появляется на Северном Кавказе (район Кис- ловодской котловины), что подтверждается как данными ара- бо-персидских источников о русах на Кавказе в VI-VII вв., так и аутентичными материалами археологии. Другая часть этих племен, вероятно, откочевала в Приднепровье и Подонье, что косвенно подтверждают материалы «пастырской культуры» и поселений «канцерского типа», а также наиболее ранний культурный слой Дмитриевского, Маяцкого и в особенности Верхнесалтовского комплексов, население которых значительно отличалось своей материальной культурой от других носителей лесостепного варианта СМК.
Участие в формировании ядра Русского каганата «рухс- асов» Предкавказья также находит подтверждение. Богатый материал для решения этого вопроса дает Маяцкий могильник. Формы катакомб и черты обряда обездвиживания (частичное разрушение скелетов) очень близки Клин-Ярскому комплексу у Кисловодска, который датируется предварительно II-IV и V-VIII вв.
Этот обряд, известный еще у скифов, был распространен в формах, сходных с салтово-маяцкими, в Черняховской культуре: во II-IV вв. - в Среднем и Нижнем Поднепровье, во II-V вв. - в Поднестровье и Побужье, в аланских могильниках Крыма. Со II-III вв. он известен в катакомбах Северного Кавказа, а также в катакомбной кубайско-карабулакской культуре III-IV вв. в Фергане. Выражался он в том, что при положении в могилу умершему перерезали сухожилия и связывали ноги, а через некоторое время (год или три) после похорон могила вскрывалась и кости покойного перемешивались, разрушалась грудная клетка (чтобы не мог дышать) и от скелета отделялась голова. Все это делалось, чтобы обезопасить живых от появления воскресшего мертвеца. В зависимости от верований общины, в одних могильниках это применялось ко всем взрослым, в других - лишь к тем, кто при жиз
ни выполнял магические функции. Кстати, подобные действия уже после принятия христианства были распространены у славян в Дунайской Болгарии, на Украине, в Белоруссии и Карпатах.
Архаичность части инвентаря Маяцкого могильника и краниологический тип, ближайшие аналогии которому находятся в роксоланских захоронениях Северного Причерноморья I-III вв. н.э., показывают, что миграцию с Северного Кавказа в VIII в. предположить нельзя. В Клин-Яре такие захоронения появляются с V в. н.э., причем могильник функционирует непрерывно. С V по VIII в. отток населения из этих мест не происходил. Очевидно, и в Клин-Яре, и на Маяцком комплексе поселились родственные кланы, возвратившиеся из походов времен Великого переселения. Такой же является связь других древнейших комплексов салтовской культуры с памятниками V-IX вв. в районе Кисловодска. То есть ядро салтовцев появилось в Подонье еще в VI в. и сразу же наладило отношения со славянами. Это положило начало истории русов салтовской культуры.