Надя Мурад Баси Таха: Бывшая наложница исламских боевиков рассказала свою историю корреспондентам «Новой газеты». Корреспонденты «Новой» разыскали бывшую наложницу боевиков «Исламского государства», которая сейчас находится в одной из европейских стран под программой защиты свидетелей. Ей хватило смелости рассказать миру свою историю.
Надя Мурад Баси Таха. 21 год, езидка, родом из деревни Кочо (Северный Ирак, Курдистан). Находилась в рабстве у боевиков «Исламского государства» три месяца, бежала. 16 декабря Надя выступала перед Советом безопасности ООН, рассказывала о геноциде езидов, осуществляемом ИГ. В прошлый вторник правительство Ирака выдвинуло Надю как кандидата на Нобелевскую премию мира.
Справка . Езиды — курдская этноконфессиональная группа, говорят на курманджийском языке. Религия езидов — езидизм, близка к зороастризму. Это монотеистическая религия. В основном проживают на севере Ирака, юго-востоке Турции, Сирии и в странах Европы. По различным источникам, на планете насчитывается от 1 до 1,5 млн езидов. Основная территория компактного проживания езидов — районы Айн-Сифни, Синжар и Дохук в иракском губернаторстве Мосул. По довоенным оценкам, численность езидов в Ираке составляла примерно 700 тысяч человек.
Наша деревня называется Кочо. Там жили около 2700 человек. У езидов, в городе Синжар, что в моей деревне, жизнь была очень простая. Мы жили автономно от государства. Вся деревня занималась сельским хозяйством, держали скот. И мы тоже. Мы выращивали пшеницу, ячмень. У меня вся семья в деревне. Мой отец умер в 2003 году. Я жила с братьями, сестрами, с мамой. У меня было восемь братьев и две сестры. У нас в Кочо была только одна школа, мы все туда ходили. Я очень дружила с одноклассниками. Мы много говорили о своем будущем, кто каким человеком станет, какой профессии. Я очень любила историю, хотела стать учительницей. Я отучилась 6 лет в начальной школе, потом три года в средней, потом еще пять лет в старших классах. Мне оставался шестой, последний год, потом должна была поступать в университет. Но в начале шестого учебного года война началась, и ИГ захватило нашу деревню.
В моей деревне все жители были езидами. Наша религия — очень древняя. Вера — основа нашей жизни. В нашей деревне девушка не может выйти замуж за кого-то, кроме мужчины-езида, мы не можем выходить замуж за христиан или мусульман. Но мы, как и мусульмане, и христиане, верим в Бога. У нас тоже есть праздники вроде новогодних, трехдневный пост в декабре, у нас есть свои молитвы и свои храмы. В городе Лалеш — наш главный храм, в Синжаре есть тоже святые места, куда мы ходили. Наверное, ИГ их разрушило. У меня в семье нет людей, которые служат в храме, нет священников. Но в Лалеше есть высший религиозный совет святых людей, они управляют нашим обществом по всем религиозным правилам. Про ИГ я первый раз услышала в июне, когда они захватили Мосул. По телевизору шли новости, я увидела мельком, но мы не думали, что они придут к нам, и мы не обратили внимания. Помню, как мужчины обсуждали, что делать, если нападут на нас. Но мы и не думали бросать свои дома и бежать. В Синжаре были курдские чиновники, курдские силовики, и они подтвердили, что ИГ нас не тронет. И власти Ирака, и правительство Курдистана говорили: «Не уходите, никто не нападет на вас, мы охраняем вас». Мы верили им, мы надеялись на их защиту. Они нам не сказали, что ИГ уже уничтожало езидов в других районах. Мы знали, что, когда ИГ захватывало города Мосул и Хамдания, они говорили местным шиитам и христианам: «У вас есть два дня, чтобы уехать из города» — и их не трогали. Когда ИГ входило в Талль-Афар, в шиитские деревни вокруг, говорили: «Уходите, оставьте все имущество дома и уходите». Мы думали, они к нам тоже так отнесутся, если что. Но мы не верили, что нас захватят, конечно. Мы даже не закрывали двери в свои дома.
Третьего августа 2014 года ИГ захватило город Синжар. Они вошли в езидские деревни вокруг города, и с раннего утра некоторые езиды бежали в горы, чтобы спастись. Боевики начали стрелять. В этот день погибло три тысячи человек — мужчины, женщины, дети. Я знаю это от семей, которые убежали в города Курдистана, каждый сообщил, кто был убит из его семьи. Посчитали и получилось три тысячи. После освобождения Синжара нашли 16 массовых захоронений в Синжаре и окрестных деревнях. Боевики запретили покидать людям их города и деревни. В тот же день они увезли многих женщин и девушек. Третьего августа мы не смогли уехать из деревни. Когда они захватили район, то пришли к нам прямо из ближайшей деревни, так как наша деревня очень близко к мусульманским деревням Бааж и Глеж. Вошли в нашу деревню, взяли ее под контроль и сказали, чтобы никто не покидал деревню. Угрожая оружием, расставили блокпосты. Затем они прошли по домам и изъяли оружие, у кого оно было. Каждый из нас оставался в своем доме с 3 по 15 августа.
14 августа — был четверг — их эмир приехал в деревню. Его звали Абу Хамза Аль-Хатуни . В каждой езидской деревне есть мухтар — староста. Эмир пришел к нашему старосте и сказал: «У вас есть три дня. Либо примете ислам, либо мы вас убьем». Но они даже не стали ждать. На следующий день, 15 августа, этот эмир приехал снова. Вместе с ним около двух тысяч человек боевиков вошли в деревню. И в 10.30—11 часов утра — это была пятница — они объявили, чтобы все жители деревни — женщины, дети и мужчины — собирались около нашей школы. Всех нас — 1700 человек — загнали в школу. Когда мы оказались в школе, игиловцы сказали: «Все женщины и дети — на второй этаж, а мужчины остаются на первом этаже». Я была на втором этаже, но в пролет мы видели, что происходит на первом. Боевики собрали у мужчин кольца, деньги, мобильные телефоны, кошельки — все, что у них было. После этого они поднялись на второй этаж, и все, что у детей, женщин было: кольца, золото — они забрали тоже. Сами они были безусые, но с бородами, у некоторых волосы были длинные, у некоторых — короткие, все были одеты в длинные одежды — джелябы. Их эмир прокричал нам снизу: «Кто хочет принять ислам, выходите, а остальные останутся в школе». Никто из нас — ни женщины, ни мужчины — не захотел перейти в ислам. Никто не вышел из школы. После этого они посадили всех мужчин в пикапы — всех 700 человек — и увезли их в сторону от деревни, недалеко, за 200 метров. Мы подбежали к окнам и увидели, как они их расстреливали. Я это видела своими глазами. Среди мужчин было шесть моих братьев. Еще — три двоюродных брата со стороны отца, два двоюродных брата со стороны мамы. И было много других родственников. Мои братья — пять родных, один сводный по отцу. Я не хочу называть их имена. Мне больно до сих пор.
После того как они покончили с мужчинами, они поднялись к нам и сказали: «Спускайтесь на первый этаж». Спросили: «Кто хочет принять ислам, поднимите руку». Но никто из нас не поднял руки. И нас всех погрузили в те же пикапы и повезли в сторону Синжара. Мы не знали, куда нас везут и что сделают с нами. Нас всех — и детей, и женщин, и старух — отвезли в соседнюю деревню Солах, рядом с Синжаром, на пикапах и поместили в двухэтажную школу в этой деревне. Было 8 часов вечера. Там были только жители нашей деревни, с жителями других деревень они разобрались до этого. Перед тем как нас загнали в школу, они отобрали платки, которыми мы покрывали головы, отобрали куртки, чтобы хорошо видеть наши лица. В школе нас стали разводить в разные стороны. Разделили на четыре группы: замужние, пожилые, дети и мы, молодые девушки. Сортировали нас мужчины разного возраста, и молодые, и пожилые, и средних лет. Спрашивали, кто замужем, кто нет. Пожилых и тех, кто старше 40, отделяли, беременных тоже. Нас, молодых девушек, оказалось 150, от 9 до 25 лет. Нас вывели в сквер. 80 пожилых женщин вывели из школы и убили их, так как боевики не хотели их брать в наложницы. Они все были мои односельчанки. Среди них была моя мама. В 11 часов вечера приехали автобусы. Пока автобусов не было, четыре боевика читали нам Коран.
Нас всех — 150 девушек — посадили в два автобуса, и в сопровождении было около 10 машин. Света в автобусах не зажигали, чтобы самолеты сверху их не видели и не разбомбили колонну. Только первая машина шла с включенными фарами, остальные нет. Нас везли из Солаха в сторону Мосула. В каждом автобусе было по одному боевику. Нашего сопровождающего звали Абу Батат. К каждой девушке в автобусе он подходил и, подсвечивая своим мобильником, рассматривал лицо. Он не отставал, ходил по рядам, приставал к каждой, рукой хватал за грудь, водил по лицу своей бородой. Это длилось и длилось. Несколько часов назад убили наших мужчин и матерей, и мы не знали, для чего мы им и что будут делать с нами. Я сидела у прохода, он дотронулся до моей груди, и тогда я начала кричать, и все девушки в автобусе тоже начали кричать и плакать. Водитель остановил автобус. Пришли боевики из сопровождающих машин и спросили, что случилось. Девушки начали говорить, что он к нам пристает, я сказала, что он хватает девушек за грудь. И один из боевиков сказал: «Ну именно поэтому мы вас и взяли, вы здесь для этого». Навел на нас оружие и сказал: «Вам нельзя говорить, шевелиться и смотреть по сторонам, пока мы не доедем до Мосула». И все это время, пока не приехали, мы разговаривать не могли и шевелиться из-за этого Абу Батата. Нас привезли в Мосул, к главному штабу ИГ. Огромный двухэтажный дом с подвалом. И в полтретьего ночи нас всех завели туда. Там уже были женщины и дети — езиды, которых 3 августа взяли в плен.
Я села рядом с одной женщиной и спросила ее: «Вас раньше привезли. Что с вами происходило, что делали с вами, сколько вас?» Я помню, что у нее было двое детей. Она сказала: «3 августа нас схватили и привезли сюда. Здесь, в штаб-квартире, 400 женщин и девушек — езидок. Они каждый день после обеда или вечером к нам заходят и забирают девушек, которых хотят. До сих пор нас, которые постарше и с детьми, не забирали еще ни одну. Но наверняка сегодня или завтра придут и возьмут кого-нибудь из вас». Мы оставались там до утра. В 10 часов утра объявили, что нас всех разделят на две группы. Одних оставят в Мосуле, других отправят в Сирию. Они выбрали 63 девушки, которых решили оставить, и я оказалась среди них. Остальных отправили в Сирию. В Сирию увезли двух моих сестер. Нас перевели в другое здание, тоже двухэтажное. На первом этаже были боевики, а девушек отправили на второй этаж. Из всей моей семьи со мной остались три моих племянницы, девочки 15, 16 и 17 лет. Две из них сестры — дочери одного моего брата, третья — дочь другого моего брата. Мы оставались два дня там, до 18 августа. Окна были завешены черным, мы не знали, день, утро или ночь. Только когда нам приносили еду, мы спрашивали, сколько времени.
Вечером 18 августа на второй этаж поднялось около 100 боевиков. Они встали посредине комнаты, начали рассматривать и выбирать себе девушек. Нас накрыл ужас. Многие девушки падали в обморок, других рвало от страха, кто-то кричал, а они выбирали себе кого хотели. Я и мои племянницы скорчились на полу, мы обнимали друг друга, мы не знали, что делать, и тоже кричали. В комнату зашел очень большой человек, как шкаф, как будто это пять человек вместе, весь в черном, и он направился ко мне и к моим племянницам. Девочки хватались за меня, мы кричали от ужаса. Он встал перед нами и сказал мне: «Вставай». Я не двигалась и молчала, и он ногой толкнул меня и сказал: «Ты, вставай». Я сказала: «Не встану, я пойду с другим, я боюсь тебя». Тут подошел другой боевик и сказал: «Ты должна пойти с тем, кто тебя выбрал. К вам подходят — вы встаете и идете, это приказ». Он повел меня на первый этаж, где регистрировали, какая девушка с кем уходит. Там был список девушек, и они вычеркивали имена тех, кого забирали. Я смотрела в пол, ничего не видела вокруг. И пока искали мое имя, чтобы вычеркнуть, потому что я иду с этим толстым, в этот момент я заметила чьи-то ноги. Кто-то подошел, кто-то небольшой. Я упала, обняла его ноги и даже не смотрела на лицо, я сказала: «Пожалуйста, возьми меня, куда там ты хочешь, только избавь меня от этого человека, я его боюсь». И этот молодой человек сказал по-арабски тому, огромному: «Я хочу эту девушку. Я ее забираю себе».
Этого человека звали Хаджи Салман , он полевой командир, он из Мосула. Он меня взял в свой штаб, у него было шесть охранников и водитель. Одному из них велели учить меня Корану. Хаджи Салман отвел меня в комнату, сел рядом и попросил стать мусульманкой, принять ислам. Я ответила: «Если вы не будете заставлять меня спать с вами, то я приму ислам». Он сказал: «Нет, ты все равно будешь нашей женщиной, я для этого тебя выбрал». — «Тогда я не приму ислам». Хаджи Салман сказал: «Вы, езиды, кафир, неверные. Вы должны уверовать, а сейчас вы неверующие». Я спросила: «А мои братья, мои родные?» Он ответил: «Они неверные, и я их убил. А вас мы отдадим мусульманам ИГ, и вы перестанете быть неверными. Мы освободили вас от кафиров, чтобы вы приняли ислам».
Он разделся. Сказал, чтобы и я разделась. Я сказала: «Ты знаешь, я болею. Когда убивали наших мужчин, у меня начались месячные. Мне очень больно, я не хочу раздеваться, я не могу принимать мужчин». Он меня заставил раздеться. Я оставила только трусы. Он сказал: «Снимай трусы, потому что я хочу проверить, что у тебя действительно месячные». Когда он увидел, что у меня действительно месячные, он оставил меня в покое и не изнасиловал в ту ночь. На следующее утро он сказал мне: «Я сейчас уеду, а вечером к тебе приду и буду спать с тобой, и мне все равно, есть у тебя месячные или нет». Где-то в шесть часов вечера ко мне зашел его водитель. Принес косметику, платье, сказал: «Хаджи Салман передает, что надо помыться, накраситься, надеть платье и готовиться для Хаджи Салмана. Он сейчас придет». Я поняла, что выхода нет. Я сделала все это: приняла душ, накрасилась, надела это платье, села на кровать. Когда он зашел в комнату, он подошел ко мне. Разделся, сказал, чтобы я разделась. Я сделала это. И он меня изнасиловал. Я была девушкой до этого. В холле, куда выходит эта комната, были его охранники, водитель и другие боевики, я кричала все время, звала на помощь, но никто не ответил и не помог, им было все равно. На следующий день одели меня в черное платье, во все черное. Он повез меня в исламский суд Мосула, суд ИГ. Когда я приехала туда, я увидела тысячу девушек таких же, как и я, с покрытыми головами, в черных платьях, и рядом с каждой стоит боевик. Нас повели к судье, кади, его звали Хусейн . Кади читал Коран над нашими головами, нас заставляли произнести те слова, с которыми человек входит в ислам. Затем сделали фотографию каждой девушки, прилепили на стену, а под фотографией написали номер. Этот номер принадлежит тому человеку, который до сих пор спал с этой девушкой. Под моей фотографией написали номер и имя Хаджи Салмана. Это сделали вот почему.
В суд приходят боевики и смотрят на фотографии, и если кому-то нравится девушка, он может позвонить по этому номеру и взять ее в аренду. За аренду платили деньгами, вещами, как договоришься. Нас можно было арендовать, купить, получить в подарок. Когда мы вернулись после суда, он мне сказал: «Не вздумай пытаться бежать. Тебе будет очень плохо, мы такое сделаем с тобой». Я ответила: «Я не смогу бежать, ты — ИГ. Я знаю, что бессильна». Прошла неделя, как я была у него. К нему приходило много гостей… Я терпела. Но это слишком тяжелая жизнь, среди этих боевиков ИГ. Мне надо было оттуда сбежать, любой ценой, ведь будет лучше, даже если меня убьют. И я попыталась сбежать. Внутри здания мне можно было ходить с этажа на этаж, поэтому я решила попытаться. В 8 вечера я спустилась со второго этажа на первый. На первом этаже низкий балкон, с балкона спускается лестница вниз, в сад. Я уже спустилась с лестницы, и там меня поймал один охранник. Когда его охранник меня поймал, он меня завел в комнату. Пришел Хаджи Салман, начал бить меня, ударил раз десять, потом сказал: «Быстро раздевайся». Обычно было так, что он раздевался вначале, а потом говорил мне… Но в этот раз он велел раздеться мне. Этот Хаджи Салман очень плохой человек, я не видела никого такого же безжалостного. Я от страха всю одежду сняла. Я голая забилась в угол, он приказал идти на кровать, и я села на угол кровати. А он мне сказал от двери: «Что я тебе говорил? Если ты попытаешься сбежать, я с тобой такое сделаю». Он вышел. А в комнату зашли шесть его охранников. Они закрыли дверь. Это перед моими глазами сейчас все. Я помню, как меня насиловали трое. Потом я потеряла сознание, и я не знаю, сколько их было еще, что было потом. На следующий день в 8 утра я открыла глаза, никого в комнате не было. После этого три дня я оставалась в комнате. Мне очень было больно, я не могла встать. Никто не подошел ко мне. Только иногда эти охранники приносили мне еду. На четвертый день я встала, помыла голову, постояла под душем. На следующий день мне сказали: «Собирайся, надевай свою черную одежду». Я встала, оделась в черное. Оказывается, пришли двое мужчин из города Хамдания, тоже ИГ. Они сказали мне: мы купили тебя, одевайся, с нами поедешь. Они меня отвезли в город Хамдания. Я вошла в большую комнату и увидела там езидскую женскую одежду на полу. Много одежды. И эти боевики сказали, что до меня уже насиловали 11 женщин в этой комнате. Я у них была две недели, у этих двух мужчин, у каждого по неделе. Через две недели к ним приехали двое и с ними четыре девушки, в таких же черных тряпках. Я не знаю, откуда их привезли. Нам не разрешили разговаривать друг с другом. Меня взяли, а этих девушек у них оставили. Обмен.
Эти двое служили на блокпосту и забрали меня на этот КПП. Я у них оставалась 10 дней. Меня насиловали. Потом приехал водитель ИГИЛ из города Мосул и забрал меня к себе. Я у него была две ночи и три дня, а третьей ночью он сказал мне: «Я сейчас пойду за красивой одеждой для тебя. Тебе надо помыться и надеть это, выглядеть хорошо. На тебя придут смотреть люди, и если ты им понравишься, купят тебя». Было где-то около 11 часов вечера, когда он ушел за одеждой. В доме были только я и он, он ушел за одеждой, и я осталась одна. Я вышла из дома. Я думала, поймают меня опять или нет, не знала, смогу спастись или нет. Я вышла, побежала, потихоньку прошла мимо старых домов и постучала в дверь одного из них. На улице не было света. Кто-то открыл, и я сразу зашла, не зная, это боевики или обычные люди, женщина или мужчина, ничего неясно было, но старалась найти какой угодно дом, чтобы спрятаться. Еще стояло лето, очень жарко было. Света не было. Я увидела, что в доме женщина и дети. Я сказала, что я езидка, рассказала свою историю и умоляла помочь сбежать отсюда. Муж этой женщины сказал: «Сейчас ты ночуй здесь, завтра посмотрим».
Шесть моих братьев убили, пять родных и одного сводного, но еще трое братьев в Курдистане работают, я знала, что один из них в лагере беженцев, и я вспомнила его номер телефона. На следующее утро муж и жена подошли ко мне, и я сказала: «Помогите мне. У меня брат живет в лагере беженцев в Курдистане. Дайте мне мобильный телефон, я хочу позвонить брату. Я дам все, что хотите, только помогите мне выбраться отсюда». Они дали мне мобильный. Я позвонила брату и сказала, чтобы перевел им деньги, может, они мне помогут. А они сказали мне, что дадут удостоверение личности, черную одежду, отправят на такси и спасут. Эта семья невероятно хорошая была, они очень хотели помочь, но были очень бедны. Мой брат перевел им деньги, и действительно, мне дали удостоверение его жены — мусульманки, мне дали черную одежду и взяли такси. Мой брат сказал: «Надо выбираться в Керкук». Перед поездкой мужчина сфотографировал меня в парандже и отправил моему брату через вайбер. Написал ему, что я в розыске, что он рискнет собой и вывезет меня. Мужчина поехал вместе со мной, я была в парандже, все было закрыто, кроме глаз, и никто даже не проверял и не смотрел на лицо, только смотрели на удостоверение. Когда мы ехали, мое фото было на каждом КПП. Эта была та фотография из суда, без паранджи. Под фото было написано: «Это сбежавшая езидка, и если кто-то ее найдет, надо ее обратно вернуть в штаб».
Мы проехали три КПП. Когда мы доехали до Керкука на КПП, где были курдские солдаты, там стоял мой брат. Он забрал меня. Так я и пришла к своему брату. Помните, я рассказала про огромного человека, который хотел меня забрать себе? Когда меня забрал Хаджи Салман, этот человек забрал мою племянницу. Она пробыла в Мосуле семь месяцев, ее несколько раз перепродавали, но потом она тоже сумела сбежать оттуда. Так же, как и я, она забежала в чужой дом, и ей помогли за большие деньги сбежать из Мосула в Керкук. Сейчас она уже две недели как в Германии. Немецкое государство привезло ее туда. А две другие племянницы — я до сих пор не знаю, что с ними. Никакой информации о них нет. С двумя моими сестрами, которых отправили в Сирию, происходило то же самое. Их много раз покупали и продавали, а потом кто-то из родственников заплатил за них большие деньги и выкупил. Одна сейчас в Германии, другая в Курдистане, в лагере. Мужчины, которые нас покупали и продавали, были бесчувственны к нам. Я не встретила ни одного хорошего человека среди них. Они очень рады были, что именно это с нами, езидами, делают. Они плохо относились и к христианам, и к шиитам, относились ко всем меньшинствам плохо, но к езидам у них был особый подход. Продавали и насиловали женщин, убивали мужчин. Никто из нашей деревни: ни женщины, ни девушки, ни мужчины, ни дети — ни один человек не избежал насилия или убийства Около 3400 езидов — женщин, детей, пожилых женщин и молодых девушек — пропали. Уже 16 месяцев о них нет никакой информации. Кто-то говорит, что их уже убили. Говорят, что многие совершили самоубийство. Но никто не знает их судьбу. Их не ищут, о них не говорят ни одного слова. Сейчас весь мир видит, что такое ИГ, весь мир видит, что делает ИГ. Но прямо сейчас девушек и женщин продают и насилуют. Но совесть человечества не пробудилась, и этих женщин некому освободить.
Женщины, которым удалось сбежать из плена, рассказали свои истории.
В августе 2014 года боевики ИГИЛ захватили город Синджар в Северном Ираке. Они забрали в плен более 5000 женщин-езидов и продали их в рабство. Большинство все еще остается в плену, но те немногие, кому удалось сбежать, рассказали свои истории пыток, рабства, насилия и издевательств.
Как пишет Daily Mail, женщины провели в плену от 7 до 10 месяцев. Иракская фотограф Сейван Салим сделала фотографии спасенных женщин в национальных белых свадебных платьях езидов, поскольку это их символ чистоты.
Читайте также:
15 девушек, которым удалось сбежать, поделились своими ужасными историями эксклюзивно с Daily Mail. Их рассказы объединяет неописуемая жестокость, издевательства и пытки, которые были вынуждены перенести женщины.
Daily Mail
22-летняя Назима из городка Коджо провела в плену 9 месяцев.
22-летнюю Назиму купил мужчина, который отвез ее в Талль-Афар. "Когда мы прибыли на место, он заставил меня выйти за него замуж. Той ночью он связал мои руки и ноги и завязал глаза. Потом он изнасиловал меня. Я никогда не задерживалась долго на одном месте: Мосул, Башика, Баадж, Коджо, Синджар. Он постоянно переезжал и брал меня с собой. Я пыталась сбежать дважды, но он ловил меня и бил три дня подряд. Иногда я неделю не ела, иногда даже дольше. Меня запирали в комнате, словно в тюрьме", - рассказала девушка.
Когда Назима была в Мосуле, она решила сбежать. Для этого девушка надела черную абаю, поймала такси и сказала таксисту, что сбегает из рабства. Таксист позвонил брату девушки и договорился о ее перевозе. Брат Назимы знал таксиста в Мосуле, которому доверял, и попросил его привезти девушку в Бадуш. Там ее отдали курдским солдатам, и она стала свободной. "Две мои сестры и два брата все еще в плену ИГИЛа".
Daily Mail
28-летняя Руба провела в плену 10 месяцев.
28-летнюю Рубу продали 40-летнему мужчине из Саудовской Аравии. "Он хотел жениться на мне, и когда я отказалась, он указал мне на три вещи на столе: нож, пистолет и веревку. Он сказал, что использует каждую из них, если я не соглашусь. Я отказывалась снова и снова, поэтому он бил меня. Он также бил мою племянницу, которой всего лишь 3 года", - рассказала девушка. Рубу продали другому мужчине, который также хотел жениться на ней, но она отказалась, и он тоже избил ее и племянницу. "Он пытался изнасиловать меня, а когда не смог, то продал дальше".
В новой семье девушка убирала, готовила и мыла. "Человек, который привел меня, сказал, что должен переспать со мной, чтобы я стала настоящей мусульманкой. Я сказала, что если пересплю с ним, то стану его женой, а не рабыней. Его жена угрожала, что уйдет от него, если он переспит со мной".
За то, что 3-летняя племянница Рубы не говорила по-арабски, жена мужчины положила перец в рот маленькой девочки и закрыла ее в комнате без воды. "Она била ее так сильно, что до сих пор можно увидеть следы", - сказала Руба. Рабовладельцы не давали девушке поменять племяннице подгузники целую неделю. "Нам позволяли есть только небольшие порции пищи, потому что мы рабы и не должны ожидать много еды".
Военные сводки из Сирии и зверства фанатиков ИГИЛ уже давно стали главной повесткой всех мировых СМИ. В конце сентября этого года к воздушным бомбардировкам позиций террористов подключилась российская авиация. Но для некоторых наших соотечественников активное участие в интернациональной борьбе с «Исламским государством» началось задолго до этого.
Как и любой военный конфликт с мощной идеологической подоплёкой, эта война привлекла к себе огромное количество добровольцев и авантюристов с разных концов света. Для большинства из них война против ИГИЛ — это священная борьба за свободу. В ней принимают участие добровольцы самых разных политических взглядов. Так, в войне против исламистов активно участвует «Международный батальон свободы», который состоит из добровольцев — анархистов и коммунистов из Западной Европы, Турции и других стран. Большинство добровольцев вливаются в курдские «Отряды народной самообороны» (YPG).
Мы побеседовали с русским добровольцем, который воевал с ИГИЛ в составе ОНС. Евгений стал одним из самых первых добровольцев из России, кто, отказавшись от прошлой жизни, взял в руки оружие и вступил на путь борьбы с новыми варварами.
Что подвигло тебя сменить комфортный и безопасный образ жизни юриста на палящее сирийское солнце и перманентный риск погибнуть?
Постоянный риск умереть — это неотъемлемая часть жизни. Болезни, несчастные случаи, убийства: не стоит обольщаться, смерть рядом. Наша культура сделала смерть маргинальной, мы вытеснили её из собственного восприятия, поставили метку табу на ней и нацепили шутовской колпак кино и видеоигр в придачу. Большинство людей обманывают себя, думая, что что-то изменится, если они проживут пару лишних лет. Не рискуя ничем, они превратили свою жизнь в мещанское болото.
Не могу сказать, что это было какое-то особое решение — поехать в Сирию. Это обусловлено моим образом жизни и убеждениями. А история борьбы сирийских курдов против ИГИЛ, создание демократической автономии вдохновили меня и на некоторое время избавили от разочарованности в человеческом обществе.
Как родные отреагировали на твоё решение поехать в Сирию?
Из родных и близких о моих планах знали, может, пара человек. Потом чуть больше. Вообще, для меня это что-то вроде работы, а о работе дома я не говорю.
С какими сложностями ты столкнулся по пути в Сирию? Почему ты решил воевать именно в составе «Отрядов народной самообороны» и насколько сложно было попасть в их ряды?
Первая сложность: на подобные мероприятия нужны деньги, а я не фанат экономии. Тем не менее я на некоторое время притормозил с алкоголизмом и тусовочным мотовством. Это было ужасно, так как без стакана джина в руке реальность становится чересчур мерзкой.
Вторая проблема — это курды. То мой провожатый куда-то потерялся, то барзанисты границу закрыли. Но я в конце концов добрался до Рожавы.
В Сирийском Курдистане в воздухе витают правильные идеи: социал-демократия, секуляризм, феминизм, милитаризм. Впрочем, когда я туда ехал, то слабо разбирался во всех тонкостях. Прежде я интересовался возможностью присоединиться к иракским пешмерга, но тогда это было сложно. В ОНС всё просто: пишешь в Facebook, покупаешь билет до Ирака и в конце концов оказываешься там.
Расскажи немного о своём быте в лагере.
Ну, если именно о лагере, то есть относительном тыле, то там было весьма скучно. С курдами мы контактировали не так уж сильно, тусовались в своей добровольческой компании. Курдов ужасали слова «fuck», «asshole», что для нас нормально. Мы не интересовались ортодоксальным социализмом, скучали по пиву и кока-коле. Кроме того, нам так часто рассказывали о крутом Оджалане и революции, что крыша могла съехать. Бонусом в нашем отряде были турецкие сталинисты, и вот это совсем ад.
Потом наш отряд уменьшился до двух добровольцев: кто-то погиб, кто-то уехал, так что мы уже общались с теми курдами, кто не изводил пропагандой. На самом деле там прекрасные люди, лучше, чем здесь. Мы ведь редко общались с гражданскими, а ОНС — добровольческая армия, так что там определённый тип людей, готовых жертвовать за убеждения или за свою семью не из-под палки. Идеология немного портит портрет, но вот эти амёбообразные нытики из офисов, инфантильные активисты из наших уютных стран, репостящие новости в социальных сетях, в подмётки не годятся самому безумному сталинисту с «калашом». Неважно, каких взглядов человек придерживается, если не готов стоять за них всеми силами. В Рожаве люди сражаются за свои идеалы, и это чертовски здорово. Лучше может быть только добровольное затворничество в хрущёвке с чаем без сахара.
Быт в лагере достаточно однообразный. Два раза в сутки караул. Завтрак, обед, ужин готовили на всех по очереди. Никаких тренировок. Вечерами курды смотрели телевизор, читали книги. Мы сидели в смартфонах, тоже читали, слушали музыку, болтали о том о сём, сами занимались зарядкой, чистили оружие. В общем, хотели на передовую.
Бойцы «Международного батальона свободы»
Одна из главных особенностей YPG — женские отряды, которые принимают активное участие в боях с исламистами. Расскажи немного об этих девушках, действительно ли в отрядах равноправие?
На самом деле это достаточно сложный вопрос в плане особенности. В Израиле, КНДР, а теперь и в Норвегии обязательный призыв для девушек. Может быть, есть ещё какие-то страны, но сравнение с обязательным призывом некорректно, повторюсь: ОНС — добровольческая армия. А на добровольной основе женщины могут служить во многих странах. Не говоря уж о различных партизанских движениях.
Полного равноправия нет, но это не связано с дискриминацией женщин. Так, женщина может командовать мужским отрядом, но мужчины женским — нет. Я был в смешанном, там могут командовать и те и другие. Часть командиров — женщины, часть — мужчины. Что я могу сказать о девушках в ОНС? Они мне понравились гораздо больше, чем те девушки, с которыми я обычно сталкиваюсь в мирной жизни. Вряд ли смогу точно и кратко передать впечатления, короче, если вы смотрели «Навсикаю из долины ветров», то я сошлюсь на Миядзаки. Навсикая — это очень точный образ курдской девушки из ОНС.
Что ты можешь рассказать о противнике, после того как столкнулся с ним лицом к лицу? Вся эта безумная медиапропаганда ИГИЛ и ток-шоу из казней неверных — лишь способ устрашения или подобный ад там повсеместно поставлен на поток? Становился ли ты свидетелем этих зверств?
Лицом к лицу мы не сталкивались. Обычно боевые действия шли на приличной дистанции, когда ведение огня из штурмовых винтовок невозможно и перестрелка идёт между пулемётчиками и снайперами. Более близкий контакт был у штурмовых групп, но я состоял в группе закрепления и обороны либо в резервных группах при атаке. В нашей добровольческой компании в первом бою погиб Ариэль — доброволец из Ирана, после чего командиры неохотно отпускали нас в самое пекло. Лицом к лицу я видел только мёртвых игиловцев, и они выглядели достаточно мирно. Но это свойственно покойникам. Видел пару пленных, но это были какие-то ополченцы, обычное мужичьё из арабской деревни, поставленное под ружьё ИГИЛ, с китайскими «калашами».
В ИГИЛ казнят не только неверных, это также и мера наказания, применяемая к преступникам. Масс-медиа ИГИЛ демонизируют, изображая их не иначе, как толпу фанатиков, террористов и головорезов. Если бы это было так, они бы не контролировали территорию больше, чем у Асада. Всё гораздо хуже, они действительно претендуют на создание государства с функционирующей правовой системой, со всеми необходимыми социальными институтами. На самом деле ИГИЛ не сильно отличается от цивилизованной Европы и остального мира.
В 1945-м французские буржуа, которые не имели никакого отношения к Сопротивлению, выбегали на улицу, избивая и унижая женщин, спавших с нацистами. В 1990-х на Балканах албанцы и сербы резали друг другу головы так же бодро, как сейчас это делают на Ближнем Востоке. В Саудовской Аравии рубят головы, руки и ноги. То, как расправляются наркокартели в Мексике со своими жертвами, не придёт в голову большинству арабов. Мы ужасаемся тому, как игиловцы пускают пулю в голову очередной жертве, и с удовольствием поддерживаем экономику Китая, в котором приговорённых к смерти живьём разделывают на органы… ИГИЛ — отчасти вообще западное явление. Я не про теории заговора: там множество выходцев из Европы и Америки. ИГИЛ страшны не как головорезы: они страшны как социальное и политическое явление. СМИ представляют ИГИЛ как толпу «битцевских маньяков». На самом деле это очередная реинкарнация «вечного рейха». Часть политиков это понимает, поэтому Россия наконец направила туда свои самолёты и США пошли на переговоры с Ираном. Мы живём в аду, конечно, но если бы ИГИЛ удалось закрепиться, то мы бы из третьего круга переместились в четвёртый.
Разумеется, живьём казней я не видел: между нами всегда была дистанция выстрела. ИГИЛ не предлагает экскурсии для ОНС и не продаёт билеты на шоу. Для этого есть интернет. И публичные казни — лишь часть шоу. На трофейных ноутбуках нам показывали видео, где игиловцы раздают бесплатно еду, организуют суды. То, что американские военные называют завоеванием сердец и умов.
Девушка-сталинистка, Гире Сипи и турецкая граница
Слева направо: Россия, Великобритания, Нидерланды, Канада
Как ты можешь оценить военную подготовку исламистов? И какие в целом у тебя ощущения от боевых действий?
Подготовка у них так себе. Есть неплохие снайперы, артиллеристы, но в массе своей бога они любят больше, чем себя, отчего в атаку они идут в полный рост. Ходила байка, что какой-то игиловец с РПГ близко подобрался к позициям, вскочил, закричал «Аллах Акбар!» и, само собой, получил очередь из пулемёта, так и не успев выстрелить. Это близко к реалиям войны.
Как я сказал ранее, я был в группе закрепления. Это значит, что в наши задачи входило занятие освобождённых населённых пунктов и их удержание. Обороняться всегда легче. Самое неприятное на войне — это мины. Как те, что устанавливают на земле, так и те, что прилетают из миномёта. Первые всё-таки неприятней. В общем-то, я думал, что будет хуже, буду молиться и тому подобное. В метро спускаться или идти на корпоратив страшнее.
Большой ли процент местного населения симпатизирует исламистам? Как в целом оно относится к курдским повстанцам?
В Рожаве преобладает курдское население, так что курдам они симпатизировали больше. Разумеется, есть те, кто поддерживает исламистов, но большинство людей — инертная масса: придут исламисты — отпустят бороды, придут курды — сбреют бороды. Я мало контактировал с гражданскими.
Недавно стало известно о гибели в Сирии русского добровольца Максима Норманна, некоторые СМИ публикуют информацию и о других русских добровольцах. Ты прибыл в Сирию одним из первых, много ли ты повстречал там русских, поддерживал ли ты с ними контакты?
Русских не встречал. По словам военных, я был там первым русским, но вроде бы в ОНС были курды из СНГ. Я их не видел, но думаю, что они были. Познакомился с несколькими врачами, учившимися в Советском Союзе, и знал одного курда из ОНС, он на инженера в России учился.
Так как на тот момент я был единственным русским, могу сказать, что ко мне относились хорошо, хоть и доставали возгласами, почему я не большевик или не сталинист. Спрашивали, почему Россия не бомбит ИГИЛ, почему русские к ним не едут помогать строить социализм. Я сказал, что в России давно капитализм, многие удивлялись этому.
Оправдал ли этот боевой опыт твои ожидания? Как в целом ты его оцениваешь: он позитивный или негативный?
Мне не нравится война, хоть иногда нет выхода. В каком-то смысле я пацифист, хоть и считаю, что у любого приличного человека, как в Швейцарии, дома должна храниться штурмовая винтовка и запас патронов. Хочешь мира — готовься к войне, это правда.
Не знаю, приобрёл ли я какой-то опыт боевой опыт, английский вот подтянул, много книг интересных прочитал. С одной стороны, я увидел множество хороших людей: курды, добровольцы со всего мира. Но я также видел, как они умирают. Они умирают, потому что люди — заложники большой политики. Потому что большинству плевать. Нет чувства солидарности, нет сострадания, большинство людей готовы помогать неимущим лишь до той поры, пока это не вредит их комфорту. Но всё это я знал и раньше, в очередной раз лишь увидел подтверждение. Не люблю получать подтверждение своим мрачным идеям.
Тебе «посчастливилось» побывать в тюрьме Иракского Курдистана. Расскажи об этом инциденте.
Я помню твою просьбу отвечать поподробнее, но тут я всё-таки ограничусь парой слов: я три раза переписывал заметку об этом инциденте, но результат меня так и не устроил. Мне не понравилось.
Изменила ли эта война что-то в тебе?
Едва ли. До войны я хотел запереться в квартире, чтоб никого не видеть, и пить что-нибудь крепкое. Сейчас я хочу того же самого. Я нигилист, только без хорька и сабли. А ещё я похудел там, в Сирии, и постарел немного. А так, ничего особенного. Когда я был волонтёром на тушении пожаров в 2010-м, это меня впечатлило гораздо больше. Деревья мне всегда казались милее людей.
Решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 г. «Исламское государство» признано террористической организацией, деятельность которой в РФ запрещена.
«Мы стояли, а они разглядывали нас, выбирая тех, кто покрасивее, - у кого красивое тело, глаза, волосы, лицо. Они выбирают, насилуют и передают следующим».
Это страшные воспоминания 28-летней езидской девушки Газалы из города Синджар на севере Ирака, которой удалось бежать из плена ИГИЛ. Историю Газалы (имя изменено в целях безопасности) приводит английская служба RFL.
Газала и ее младшая сестра Нарин (имя также изменено) находились в плену у экстремистов на протяжении девяти месяцев. Их держали в городе Ракка, ныне де-факто столице ИГИЛ. Девушки были проданы как рабыни и находились в неволе у одного из боевиков.
3 августа 2014 года езиды никогда не забудут. В этот день боевики ИГИЛ напали и захватили населенный преимущественно езидами Синджар, убив тысячи мужчин, захватив в плен тысячи женщин и детей. Около 200 тысяч человек бежали.
Газала и ее четверо младших братьев и сестер на тот момент уже год как были сиротами. Они также бежали, решив спрятаться в доме дяди недалеко от горы Синджар. Но боевики их поймали.
«Нас было 100 человек… родственников», - вспоминает Газала. - Они напали и увели с собой всех - мужчин, женщин, детей, даже пожилых женщин».
Плен
В первые дни после похищения боевики ИГИЛ разместили Газалу и ее родственников в разных местах в непосредственной близости от Синджара. Затем они попали в печально известную тюрьму Бадуш в иракском городе Мосул, находящемся под контролем ИГИЛ.
«Там было много женщин и детей. Они продержали нас там пять дней», - вспоминает Газала. В Бадуше боевики ИГИЛ систематически сортировали своих пленников.
Газала, ее сестра и остальные молодые девушки-езидки были отправлены в Ракку, в Сирии. Здесь девушек начали продавать в рабство другим боевикам, в том числе иностранцам.
«Каждый час приходили их мужчины - двое, трое, четверо, пятеро, шестеро, семеро… - говорит Газала. - Они заходили с большими палками и говорили нам встать. Били тех, кто не вставал».
После того как «покупатель» выбирал девушку, он тащил ее в ванную, чтобы «проверить» перед тем, как заплатить за нее деньги.
Как и любой товар, выставленный на продажу, некоторые из девушек ценились больше, чем другие. Как рассказывает Газала, боевики отдавали предпочтение молодым и красивым, которых они насиловали, передавая затем другим боевикам.
Газала рассказывает, что однажды прозвучало и ее имя, а также имена ее родной и двоюродной сестер (последней было всего 13 лет). Девочек не продали, их отдали в дар некому Вали - лидеру ИГИЛ в сирийском городе Хомс. Девочкам сообщили, что их обязанность - «служить» Вали.
«Мы пообещали ему, что сделаем все, что он попросит. Только не женись на нас. Мы не хотим замуж», - вспоминает Газала.
Марокканец
Вскоре девочек перевезли в Хомс. Там оказалось, что теперь они находятся в услужении у 60-летнего боевика ИГИЛ из Марокко. Газала умоляла отпустить их, уверяя, что они не сделали ничего плохого.
По словам девушки, марокканец сначала пообещал относиться к Газале и ее сестре как к дочерям. Но вскоре пожилой мужчина известил девушку, что хочет жениться на ней.
Марокканский боевик сказал, что не станет убивать Газалу и ее сестру, но не отпустит их до конца жизни.
«Он спросил, знаю ли я, где мы находимся. Я сказала, что мы в Сирии, - рассказывает Газала. - Тогда мужчина заявил, что Сирия станет нашей могилой».
Вскоре он продал девочек в Ракку, решив отправить деньги, вырученные с продажи, своей семье в Марокко.
Побег
Долгие четыре месяца Газала и Нарин находились в рабстве у боевика, чей псевдоним - Абу Мухаммад аль-Шами - говорит о том, что он сириец.
В течение этого времени Газала видела попытки других пленниц покончить жизнь самоубийством - единственный способ избежать жестокости боевиков.
«Больше не было сил терпеть насилие от рук боевиков, - говорит Газала. - Я не убила себя сама только ради сестры. Если бы не она, я бы покончила с собой».
Газалу и ее сестру спас из плена езидский активист и бизнесмен Абу Шуйаа (Abu Shujaa), который помогает женщинам спасаться от насилия террористов ИГИЛ.
«У нас не было никого, кроме Аллаха и Абу Шуйаа», - говорит Газала.
Но у большинства девушек шансы на спасение со стороны мизерны: отсутствует какая-либо связь, а большинство езидских женщин ни слова не знают по-арабски.
Перевод: Е.Остапенко
Иллюстрации: Al Jazeera/ рисунки езидских детей, бежавших от ИГИЛ
Почему тысячи молодых людей из Европы и Америки, преодолевая огромные расстояния и препоны со стороны спецслужб, торопятся проникнуть в Сирию, а местные парни и девушки, у которых ИГИЛ (организация запрещена в РФ) и «Аль-Каида» (организация запрещена в РФ) буквально под боком, строить всемирный халифат почему-то не спешат? Репортер НТВ Вадим Фефилов попытался разобраться в этом. Для этого он, рискуя собственной жизнью, побывал в гостях в тех районах Сирии, где не действует власть официального Дамаска.
Чтобы оказаться у повстанцев, необходимо иметь «эмэн» специальное приглашение от авторитетных людей. Незваного гостя объявят шпионом, возьмут в заложники и посадят в тюремный подвал.
Вадиму Фефилову такой «эмэн» предоставил религиозный деятель шейх Салех и загадочный полевой командир Абу-Хани, знающий русский язык. Повстанцы Абу-Хани контролируют большой район в провинции под Дамаском.
Их около четырех тысяч человек. Несколько лет подряд они воевали с правительственными войсками, но недавно стороны договорились о перемирии. Теперь мятежники конфликтуют с запрещенным в России «Исламским государством. Граница с террористами всего через несколько улиц.
Абу-Хани в 90-х учился в Белоруссии, поэтому и русский язык знает. Он считает, что жить следует по законам шариата, но не следует давить на верующих других конфессий, поэтому Абу-Хани противник ИГИЛ (организация запрещена в РФ).
Абу-Хани , полевой командир: „Просто человек не понравился или помешал в деньгах, например. У него деньги есть его убивают, а говорят, что это «кафир»“- неверующий».
Шейх Салех, наизусть знающий Коран и негативно относящийся к государственной власти, вполне мог сделать у них карьеру, но пару лет назад ему нанесли смертельную обиду. 22-летний ваххабит из Саудовской Аравии заявил шейху Салеху, что вытащит его из мечети за бороду, поскольку он «неправильный ислам» преподает.
Возможно, именно тогда шейх Салех и осознал: среди понаехавших саудитов, африканцев и кавказцев он, влиятельный сириец, у себя же на родине превратится в пыль.
Шейх Салех , исламский проповедник: «„Аль-Каида“ это мать, а ИГИЛ (организация запрещена в РФ) ее сын, и сынок довольно быстро обскакал по росту свою матушку, но на самом деле они одинаковые у них схожие мысли, и действуют они одними методами. В их семейке возникают разногласия только тогда, когда вопрос касается денежной прибыли».
Во время своего опасного путешествия съемочная команда НТВ разыскала важного свидетеля массовых убийств в Пальмире русскую женщину-врача, чудом избежавшую казни и потерявшую собственность на миллионы долларов.
Предприниматель, врач высочайшей квалификации Наталья прожила в Пальмире с мужем-сирийцем, тоже доктором, 17 счастливых лет. Когда над древним городом взметнулись черные флаги, выяснилось, что их некоторые знакомые оказались агентами религиозных фанатиков. Перед отъездом Наталья не выходила из клиники и лично сделала 17 операций больным, хотя на улицах уже шли бои.
Наталья Аль-Хатиб , врач-гинеколог: «Первое, с чего началось, это на окраине города здания многоэтажные, где проживали военные со своими семьями. Военные, естественно, были на службе, а жены и дети были в этих зданиях. И первое, с чего начали „игиловцы“, это с расправ над женщинами и детьми».
При захвате Пальмиры, да и других городов «игиловцы» применили одну и ту же тактику. Ее условно можно назвать «четыре волны»: сначала среди местного населения работают шпионы-вербовщики. Они узнают о слабых местах в обороне у военных и полиции, потихоньку агитируют в мечетях и в гостях у знакомых за чашкой чая, составляют «расстрельные» списки чиновников и людей, так или иначе причастных к работе государственной машины.
Это подтверждает подруга Натальи, получающая сообщения от родственников из захваченной Пальмиры.
Перед штурмом назначается один или сразу несколько смертников. Они сбривают бороды, чтобы не вызвать лишних подозрений, надевают армейскую форму, садятся на военные или полицейские автомобили, груженные взрывчаткой, и на максимальной скорости мчатся к блокпостам на въездах в населенный пункт. Их задача взрывом пробить брешь в укрепрайоне.
Следующая волна это «джихади» (в переводе «удерживающие»), их задача непрерывно стреляя, добежать до взорванного блокпоста или ворот, удерживая оборону до подхода основных сил пехоты «игиловцев», которая будет «прочесывать» захваченный город.
А в одной из северных провинций журналистам попадаются представители бедуинского племени Шайтат. В Сирии и Ираке их около 100 тысяч человек. Раньше они называли себя «Фронтом-Нусрой» или сирийской «Аль-Каидой» (организация запрещена в РФ), однако на правительственные войска никогда не нападали. Возможно, поэтому в прошлом году ИГИЛ (организация запрещена в РФ) за один день казнил 800 человек из племени Шайтат. С тех пор бедуины против халифата.
Хайдар , один из старшин племени Шайтат: «Мы их резали, варили, много чего с ними делали, потрошили и разрубали у других пленных „игиловцев“ на глазах. А почему нет? Человек нападает на твой дом. Не предупреждая, не хочет мира, не хочет понять вообще ничего. Что тебе остается делать?»
Известно, что «Исламское государство» (организация запрещена в РФ) в конце концов предложило бедуинам перейти на его сторону. Но у кочевников в пустыне есть древняя пословица: «Если и обманешь бедуина, то лишь однажды».
«Исламское государство» (организация запрещена в РФ) занимает сейчас примерно половину территорий Ирака и Сирии, но мало кто знает, что у халифата при этом только десять процентов городов и населенных пунктов этих стран. В основном в их распоряжении пустыня колючки, шакалы и скорпионы. Наивно полагать, что халифат устраивают эти колючки. Здесь часто говорят: они нуждаются в Юго-Восточной Азии, они нуждаются в Пакистане, они нуждаются в Европе.
Шокирующие кадры и откровенные признания тех, кто не понаслышке знает об «Исламском государстве» (организация запрещена в РФ), в фильме Вадима Фефилова « » из цикла «Профессия репортер».