Ханс Кристиан Андерсен
Ромашка
Вот послушайте-ка!
За городом, у дороги, стояла дача. Вы, верно, видели ее? Перед ней еще небольшой садик, обнесенный крашеною деревянною решеткой. Неподалеку от дачи, у самой канавы, росла в мягкой зеленой траве ромашка. Солнечные лучи грели и ласкали ее наравне с роскошными цветами, которые цвели на клумбах перед дачей, и наша ромашка росла не по дням, а по часам. В одно прекрасное утро она распустилась совсем – желтое, круглое, как солнышко, сердечко ее было окружено сиянием ослепительно-белых мелких лучей-лепестков. Ромашку ничуть не заботило, что она такой бедненький, простенький цветочек, которого никто не видит и не замечает в густой траве; нет, она была довольна всем, жадно тянулась к солнцу, любовалась им и слушала, как поет где-то высоко-высоко в небе жаворонок.
Ромашка была так весела и счастлива, точно сегодня было воскресенье, а на самом-то деле был всего только понедельник; пока все дети смирно сидели на школьных скамейках и учились у своих наставников, наша ромашка тоже смирно сидела на своем стебельке и училась у ясного солнышка и у всей окружающей природы, училась познавать благость божью. Ромашка слушала пение жаворонка, и ей казалось, что в его громких, красивых песнях звучит как раз то, что таится у нее на сердце; поэтому ромашка смотрела на счастливую птичку с каким-то особым почтением, но ничуть не завидовала ей и не печалилась, что сама не может ни летать, ни петь. «Я ведь вижу и слышу все! – думала она. – Солнышко меня ласкает, ветерок целует! Как я счастлива!»
В садике цвело множество пышных, гордых цветов, и чем меньше они благоухали, тем больше важничали. Пионы так и раздували щеки – им все хотелось стать побольше роз; да разве в величине дело? Пестрее, наряднее тюльпанов никого не было, они отлично знали это и старались держаться возможно прямее, чтобы больше бросаться в глаза. Никто из гордых цветов не замечал маленькой ромашки, росшей где-то у канавы. Зато ромашка часто заглядывалась на них и думала: «Какие они нарядные, красивые! К ним непременно прилетит в гости прелестная певунья птичка! Слава богу, что я расту так близко и увижу все, налюбуюсь вдоволь!» Вдруг раздалось «квир-квир-вит!», и жаворонок спустился… не в сад к пионам и тюльпанам, а прямехонько в траву, к скромной ромашке! Ромашка совсем растерялась от радости и просто не знала, что ей думать, как быть!
Птичка прыгала вокруг ромашки и распевала: «Ах, какая славная мягкая травка! Какой миленький цветочек в серебряном платьице, с золотым сердечком!» Желтое сердечко ромашки и в самом деле сияло, как золотое, а ослепительно-белые лепестки отливали серебром.
Ромашка так была счастлива, так рада, что и сказать нельзя. Птичка поцеловала ее, спела ей песенку и опять взвилась в синее небо. Прошла добрая четверть часа, пока ромашка опомнилась от такого счастья. Радостно-застенчиво глянула она на пышные цветы – они ведь видели, какое счастье выпало ей на долю, кому же и оценить его, как не им! Но тюльпаны вытянулись, надулись и покраснели с досады, а пионы прямо готовы были лопнуть! Хорошо еще, что они не умели говорить – досталось бы от них ромашке! Бедняжка сразу поняла, что они не в духе, и очень огорчилась.
В это время в садике показалась девушка с острым блестящим ножом в руках. Она подошла прямо к тюльпанам и принялась срезать их один за другим. Ромашка так и ахнула. «Какой ужас! Теперь им конец!» Срезав цветы, девушка ушла, а ромашка порадовалась, что росла в густой траве, где ее никто не видел и не замечал. Солнце село, она свернула лепестки и заснула, но и во сне все видела милую птичку и красное солнышко.
Утром цветок опять расправил лепестки и протянул их, как дитя ручонки, к светлому солнышку. В ту же минуту послышался голос жаворонка; птичка пела, но как грустно! Бедняжка попалась в западню и сидела теперь в клетке, висевшей у раскрытого окна. Жаворонок пел о просторе неба, о свежей зелени полей, о том, как хорошо и привольно было летать на свободе! Тяжело-тяжело было у бедной птички на сердце – она была в плену!
Ромашке всей душой хотелось помочь пленнице, но чем? И ромашка забыла и думать о том, как хорошо было вокруг, как славно грело солнышко, как блестели ее серебряные лепестки; ее мучила мысль, что она ничем не могла помочь бедной птичке.
Вдруг из садика вышли два мальчугана; у одного из них в руках был такой же большой и острый нож, как тот, которым девушка срезала тюльпаны. Мальчики подошли прямо к ромашке, которая никак не могла понять, что им тут было нужно.
– Вот здесь можно вырезать славный кусок дерна для нашего жаворонка! – сказал один из мальчиков и, глубоко запустив нож в землю, начал вырезать четырехугольный кусок дерна; ромашка очутилась как раз в середине его.
– Давай вырвем цветок! – сказал другой мальчик, и ромашка затрепетала от страха: если ее сорвут, она умрет, а ей так хотелось жить! Теперь она могла ведь попасть к бедному пленнику!
– Нет, пусть лучше останется! – сказал первый из мальчиков. – Так красивее!
И ромашка попала в клетку к жаворонку.
Бедняжка громко жаловался на свою неволю, метался и бился о железные прутья клетки. А бедная ромашка не умела говорить и не могла утешить его ни словечком. А уж как ей хотелось! Так прошло все утро.
– Тут нет воды! – жаловался жаворонок… – Они забыли дать мне напиться, ушли и не оставили мне ни глоточка воды! У меня совсем пересохло в горлышке! Я весь горю, и меня знобит! Здесь такая духота!
Ах, я умру, не видать мне больше ни красного солнышка, ни свежей зелени, ни всего божьего мира!
Чтобы хоть немного освежиться, жаворонок глубоко вонзил клюв во влажный прохладный дерн, увидал ромашку, кивнул ей головой, поцеловал и сказал:
– И ты завянешь здесь, бедный цветок! Тебя да этот клочок зеленого дерна – вот что они дали мне взамен всего мира! Каждая травинка должна быть для меня теперь зеленым деревом, каждый твой лепесток – благоухающим цветком. Увы! Ты только напоминаешь мне, чего я лишился!
«Ах, чем бы мне утешить его!» – думала ромашка, но не могла шевельнуть ни листочком и только все сильнее и сильнее благоухала.
Жаворонок заметил это и не тронул цветка, хотя повыщипал от жажды всю траву.
Вот и вечер пришел, а никто так и не принес бедной птичке воды. Тогда она распустила свои коротенькие крылышки, судорожно затрепетала ими и еще несколько раз жалобно пропищала:
– Пить! Пить!
Потом головка ее склонилась набок, и сердечко разорвалось от тоски и муки.
Ромашка также не могла больше свернуть своих лепестков и заснуть, как накануне: она была совсем больна и стояла, грустно повесив головку.
Только на другое утро пришли мальчики и, увидев мертвого жаворонка, горько-горько заплакали, потом вырыли ему могилку и всю ее украсили цветами, а самого жаворонка положили в красивую красненькую коробочку – его хотели похоронить по-царски! Бедная птичка! Пока она жила и пела, они забывали о ней, дали ей умереть от жажды в клетке, а теперь устраивали ей пышные похороны и проливали над ее могилкой горькие слезы!
Дерн с ромашкой был выброшен на пыльную дорогу; никто и не подумал о ней, хотя она больше всех любила бедную птичку и всем сердцем желала ее утешить.
Ханс Кристиан Андерсен
Девочка со спичками
Как холодно было в этот вечер! Шел снег, и сумерки сгущались. А вечер был последний в году - канун Нового года. В эту холодную и темную пору по улицам брела маленькая нищая девочка с непокрытой головой и босая. Правда, из дому она вышла обутая, но много ли было проку в огромных старых туфлях? Туфли эти прежде носила ее мать - вот какие они были большие,- и девочка потеряла их сегодня, когда бросилась бежать через дорогу, испугавшись двух карет, которые мчались во весь опор. Одной туфли она так и не нашла, другую утащил какой-то мальчишка, заявив, что из нее выйдет отличная люлька для его будущих ребят.
Вот девочка и брела теперь босиком, и ножки ее покраснели и посинели от холода. В кармане ее старенького передника лежало несколько пачек серных спичек, и одну пачку она держала в руке. За весь этот день она не продала ни одной спички, и ей не подали ни гроша. Она брела голодная и продрогшая и так измучилась, бедняжка!
Снежинки садились на ее длинные белокурые локоны, красиво рассыпавшиеся по плечам, но она, право же, и не подозревала о том, что они красивы. Изо всех окон лился свет, на улице вкусно пахло жареным гусем - ведь был канун Нового года. Вот о чем она думала!
Наконец девочка нашла уголок за выступом дома. Тут она села и съежилась, поджав под себя ножки. Но ей стало еще холоднее, а вернуться домой она не смела: ей ведь не удалось продать ни одной спички, она не выручила ни гроша, а она знала, что за это отец прибьет ее; к тому же, думала она, дома тоже холодно; они живут на чердаке, где гуляет ветер, хотя самые большие щели в стенах и заткнуты соломой и тряпками.
Ручонки ее совсем закоченели. Ах, как бы их согрел огонек маленькой спички! Если бы только она посмела вытащить спичку, чиркнуть ею о стену и погреть пальцы! Девочка робко вытянула одну спичку и… чирк! Как спичка вспыхнула, как ярко она загорелась! Девочка прикрыла ее рукой, и спичка стала гореть ровным светлым пламенем, точно крохотная свечечка.
Удивительная свечка! Девочке почудилось, будто она сидит перед большой железной печью с блестящими медными шариками и заслонками. Как славно пылает в ней огонь, каким теплом от него веет! Но что это? Девочка протянула ноги к огню, чтобы погреть их, - и вдруг… пламя погасло, печка исчезла, а в руке у девочки осталась обгорелая спичка.
Она чиркнула еще одной спичкой, спичка загорелась, засветилась, и когда ее отблеск упал на стену, стена стала прозрачной, как кисея. Девочка увидела перед собой комнату, а в ней стол, покрытый белоснежной скатертью и уставленный дорогим фарфором; на столе, распространяя чудесный аромат, стояло блюдо с жареным гусем, начиненным черносливом и яблоками! И всего чудеснее было то, что гусь вдруг спрыгнул со стола и, как был, с вилкой и ножом в спине, вперевалку заковылял по полу. Он шел прямо к бедной девочке, но… спичка погасла, и перед бедняжкой снова встала непроницаемая, холодная, сырая стена.
Девочка зажгла еще одну спичку. Теперь она сидела перед роскошной рождественской елкой. Эта елка была гораздо выше и наряднее той, которую девочка увидела в сочельник, подойдя к дому одного богатого купца и заглянув в окно. Тысячи свечей горели на ее зеленых ветках, а разноцветные картинки, какими украшают витрины магазинов, смотрели на девочку. Малютка протянула к ним руки, но… спичка погасла. Огоньки стали уходить все выше и выше и вскоре превратились в ясные звездочки. Одна из них покатилась по небу, оставив за собой длинный огненный след.
«Кто-то умер», - подумала девочка, потому что ее недавно умершая старая бабушка, которая одна во всем мире любила ее, не раз говорила ей: «Когда падет звездочка, чья-то душа отлетает к богу».
Девочка снова чиркнула о стену спичкой и, когда все вокруг осветилось, увидела в этом сиянии свою старенькую бабушку, такую тихую и просветленную, такую добрую и ласковую.
Бабушка, - воскликнула девочка, - возьми, возьми меня к себе! Я знаю, что ты уйдешь, когда погаснет спичка, исчезнешь, как теплая печка, как вкусный жареный гусь и чудесная большая елка!
И она торопливо чиркнула всеми спичками, оставшимися в пачке, - вот как ей хотелось удержать бабушку! И спички вспыхнули так ослепительно, что стало светлее, чем днем. Бабушка при жизни никогда не была такой красивой, такой величавой. Она взяла девочку на руки, и, озаренные светом и радостью, обе они вознеслись высоко-высоко - туда, где нет ни голода, ни холода, ни страха, - они вознеслись к богу.
Морозным утром за выступом дома нашли девочку: на щечках ее играл румянец, на губах - улыбка, но она была мертва; она замерзла в последний вечер старого года. Новогоднее солнце осветило мертвое тельце девочки со спичками; она сожгла почти целую пачку.
Девочка хотела погреться, - говорили люди. И никто не знал, какие чудеса она видела, среди какой красоты они вместе с бабушкой встретили Новогоднее Счастье.
Василий Сухомлинский
Как Белочка Дятла спасла
Среди зимы потеплело, пошел дождь, а потом снова ударил мороз.
Покрылись деревья льдом, обледенели шишки на елках. Нечего есть Дятлу: сколько ни стучит о лед, до коры не достучится. Сколько ни бьет клювом шишку, зернышки не вылущиваются.
Сел Дятел на ель и плачет. Падают горячие слезы на снег, замерзают.
Увидела Белочка из гнезда – Дятел плачет. Прыг, прыг, прискакала к Дятлу.
– Почему это ты, Дятел, плачешь?
– Нечего есть, Белочка…
Жалко стало Белочке Дятла. Вынесла она из дупла большую еловую шишку. Положила между стволом и веткой. Сел Дятел возле шишки и начал молотить клювом.
А Белочка сидит возле дупла и радуется. И бельчата в дупле радуются. И солнышко радуется.
Василий Сухомлинский
Девочка и Синичка
Пришла холодная зима.
Маленькая девочка Наташа повесила на яблоньку кормушку для Синички и каждый день приносила жареные семена конопли. Синичка ждала девочку. Наташа радостно улыбалась, Синичка пела ей песенку и клевала семена.
Весной Синичка сказала девочке:
– Теперь не приноси мне корм. Я сама найду себе что поесть. До свидания – до зимы!
– До свидания, Синичка.
Снова пришла зима. Все засыпало снегом. Прилетела Синичка к кормушке, а в кормушке тоже снег.
Тревожно стало Синичке. Спрашивает она у яблоньки:
– Яблонька, скажи, почему нет Наташи? Неужели она забыла обо мне?
– Нет, она не забыла. Она больна.
Тяжело стало на душе у Синички. Села она на веточку и думает: «Полечу к девочке. Надо чем-то обрадовать ее, принести ей подарок. Но где я возьму подарок? Кругом снег, снег, снег».
И тогда решила Синичка принести Наташе песню. Прилетела к ее дому, влетела в форточку, села у постели больной Наташи и запела.
Наташе стало легче.
Василий Сухомлинский
Лисичкины фонарики
Однажды хитрая Лисичка возвращалась домой. Шла она лесом. Была ночь. Темно-темно в лесу – ничего не видно.
Стукнулась Лисичка лбом о дуб, и так больно ей. Вот она и думает:
«Надо как-то дорогу в лесу осветить». Нашла пенек-светлячок. Светится пенек-светлячок в темноте. Взяла Лисичка кусочки пенька-светлячка и разложила на своем пути. Засветились белые фонарики. Стало в лесу видно, даже Сыч удивился: «Что это такое? Неужели ночью день наступил?»
Хитрая Лисичка идет лесом и улыбается.
А Зайчик за дуб спрятался и выглядывает.
Каждый свое получил
Эстонская сказка
Шел однажды по дороге бедный старик прохожий. А время было уже вечернее, смеркалось.
Решил прохожий зайти в ближайший дом, попроситься на ночлег.
Стукнул в окошко большого дома:
– Пустите переночевать!
Вышла из дома хозяйка-богачка и давай бранить прохожего, давай кричать на него.
– Сейчас, – кричит, – собак с цепи спущу! Узнаешь, какой у меня ночлег! Поди прочь!
– Эй, хозяева, приютите меня на одну ночку!
– Входи, входи! – приветливо отозвалась хозяйка. – Ночуй, только не взыщи: тесно у меня очень.
Вошел прохожий в дом и видит: бедно в доме, ребятишек много, рубашонки на всех рваные.
– Почему же это у тебя ребята в таких лохмотьях ходят? – спрашивает прохожий. – Почему ты им новые рубашки не сошьешь?
– Куда там! – отвечает женщина. – Муж у меня умер, одна я ребят ращу, где уж мне им новые рубашки шить!.. У нас и на хлеб денег нет.
Выслушал ее прохожий, ни слова в ответ не сказал. А хозяйка собрала на стол ужин и стала звать прохожего:
– Садись, поешь с нами!
– Нет, – отвечает прохожий, – не хочу. Сыт я, недавно поел.
Развязал он свою сумку, достал все, что было съестного, и, сам угостил ребят. А потом улегся и сейчас же заснул.
Рано утром старик проснулся, поблагодарил хозяйку за ночлег и сказал на прощанье:
– Все, что ты начнешь делать с утра, будешь делать до вечера!
Не поняла женщина слов прохожего и внимания на них не обратила.
Проводила она старика до калитки, вернулась домой и подумала:
«Ну, если даже этот бедняк говорит, что мои дети оборвыши, то что же могут сказать другие!»
И решила она сшить из остатков полотна, которое у нее было, хоть одну рубашку. Отправилась к богатой соседке и попросила у нее аршин, чтобы вымерить полотно: хватит ли его хоть на одну рубашку?
Возвратилась бедная женщина от соседки и тотчас же отправилась в кладовую.
Взяла с полки кусок полотна и стала его мерить. Она мерит, а кусок все длиннее становится, все конца не видно… Целый день мерила и только вечером домерила до конца.
Ну, теперь и ей самой и всем ее ребятам на всю жизнь хватит полотна для рубашек.
«Так вот о чем говорил мне утром прохожий!» – догадалась бедная женщина.
Вечером она отнесла аршин богатой соседке и рассказала ей без утайки, как она по слову прохожего получила полную кладовую полотна.
– Ах, зачем я этого прохожего не пустила ночевать! – подумала богачка и закричала:
– Эй, работник! Запряги-ка поскорее лошадь! Скачи вслед за нищим! Во что бы то ни стало привези его сюда! Бедным надо помогать не скупясь! Я всегда это говорила!
Работник тотчас же поехал разыскивать старика прохожего. Только на следующий день он нагнал его. Но старик не захотел возвращаться.
Загоревал работник и говорит:
– Ну, беда мне: не привезу тебя – выгонит меня хозяйка и жалованье не отдаст…
– Не горюй, паренек, – отвечает старик, – так и быть, поеду с тобой!
Сел в повозку и поехал.
А богачка у ворот стоит, ждет не дождется. Встретила старика с поклонами, с улыбками, провела в дом, напоила, накормила, на мягкую постель уложила:
– Ложись, дедушка, отдыхай, милый!
Прожил старик прохожий у богачки день, прожил другой, прожил третий. Ест, пьет, спит, трубочку курит. Хозяйка его угощает, ласковые слова ему говорит, а сама злится, думает: «И когда только этот старый негодник уберется отсюда!..»
А прогнать старика не смеет – боится: прогонишь его, тогда все хлопоты даром пропадут.
На четвертый день, к великой ее радости, рано утром прохожий стал собираться в дорогу. Богачка вышла его проводить. Идет старик к воротам, а сам молчит. Вышли за ворота – и опять ни словечка. Не вытерпела и говорит:
– Скажи-ка ты что мне делать сегодня?
Посмотрел на нее прохожий и сказал:
– Все, что начнешь делать с утра, будешь делать до вечера!
Вбежала богачка в дом, схватила аршин, чтобы мерить полотно. Но тут она громко чихнула – так громко, что куры на дворе в испуге разлетелись в разные стороны.
И чихала она весь день, не останавливаясь:
– Ап-чхи! Ап-чхи! Ап-чхи!
Ни пить, ни есть, ни отвечать на вопросы богачка не могла. Только и слышно было:
– Ап-чхи! Ап-чхи! Ап-чхи!
И только когда солнце закатилось и совсем стемнело, перестала она чихать.
Эмма Мошковская
Кто самый добрый
Когда было соревнование – «Кто самый сильный», пришли все звери, и Маленькая Беленькая Собачка тоже пришла, и она очень волновалась, потому что если Лев победит Тигра, то Тигру будет обидно! И когда Лев победил Тигра только потому, что Тигр поскользнулся на банановой корке, Маленькая Беленькая Собачка подбежала к Тигру и сказала, что – ничего, что в следующий раз он победит! Надо только побольше тренироваться! И если никто не хочет, чтоб Тигр на нем тренировался, то ведь есть Маленькая Беленькая Собачка! Она, правда, не великий зверь, но мускулы у нее есть! И она показала свои мускулы. И хотя Тигр только посмеялся над этими мускулами, все-таки ему было приятно, и он уже не так горевал. Он даже согласился остаться на соревнование «Кто самый красивый». Маленькая Беленькая Собачка тоже осталась. Как не остаться, если у Райской Птички как раз сегодня плохой цвет лица и победит этот воображала Павлин, Райской Птичке будет обидно! Она такая чувствительная! И как же не подбежать и не сказать: «Что вы! Не плачьте! От этого бывают морщинки… И вообще не в красоте счастье! Посмотрите на меня и вы убедитесь!»
И все так и было… Райская Птичка улыбнулась и дала честное южноамериканское, что больше не будет. Больше не будет огорчаться по пустякам и вместе с Маленькой Беленькой Собачкой пойдет на соревнование «Кто самый умный».
Питон, конечно, был самый умный, но он плохо выспался, и потом у него была больна мама… и он проиграл. И это просто счастье, что тут была Маленькая Беленькая Собачка, потому что к Питону больше никто не подошел, а все столпились возле Слона, который и без того был счастлив.
И вот подошло время последнего соревнования – «Кто самый добрый», и все уже устали и проголодались, а ведь этот день был очень жаркий, а ведь не у всех были зонтики…
И Маленькая Беленькая Собачка предложила не устраивать этого соревнования.
И все охотно согласились. И вот все пошли обедать, и спать, и купаться в бассейне. И с тех пор… с тех пор известно, кто САМЫЙ СИЛЬНЫЙ, И САМЫЙ КРАСИВЫЙ, И САМЫЙ УМНЫЙ.
А КТО САМЫЙ-САМЫЙ ДОБРЫЙ – ТАК ДО СИХ ПОР И НЕ ИЗВЕСТНО.
Константин Паустовский
Теплый хлеб
Когда кавалеристы проходили через деревню Бережки, немецкий снаряд разорвался на околице и ранил в ногу вороного коня. Командир оставил раненого коня в деревне, а отряд ушел дальше, пыля и позванивая удилами, – ушел, закатился за рощи, за холмы, где ветер качал спелую рожь.
Коня взял к себе мельник Панкрат. Мельница давно не работала, но мучная пыль навеки въелась в Панкрата. Она лежала серой коркой на его ватнике и картузе. Из-под картуза посматривали на всех быстрые глаза мельника. Панкрат был скорый на работу, сердитый старик, и ребята считали его колдуном.
Панкрат вылечил коня. Конь остался при мельнице и терпеливо возил глину, навоз и жерди – помогал Панкрату чинить плотину.
Панкрату трудно было прокормить коня, и конь начал ходить по дворам побираться. Постоит, пофыркает, постучит мордой в калитку, и, глядишь, ему вынесут свекольной ботвы, или черствого хлеба, или, случалось даже, сладкую морковку. По деревне говорили, что конь ничей, а вернее – общественный, и каждый считал своей обязанностью его покормить. К тому же конь – раненый, пострадал от врага.
Жил в Бережках со своей бабкой мальчик Филька, по прозвищу Ну Тебя. Филька был молчаливый, недоверчивый, и любимым его выражением было: «Да ну тебя!» Предлагал ли ему соседский мальчишка походить на ходулях или поискать позеленевшие патроны, Филька отвечал сердитым басом: «Да ну тебя! Ищи сам!» Когда бабка выговаривала ему за неласковость, Филька отворачивался и бормотал: «Да ну тебя! Надоела!»
Зима в этот год стояла теплая. В воздухе висел дым. Снег выпадал и тотчас таял. Мокрые вороны садились на печные трубы, чтобы обсохнуть, толкались, каркали друг на друга. Около мельничного лотка вода не замерзала, а стояла черная, тихая, и в ней кружились льдинки.
Панкрат починил к тому времени мельницу и собирался молоть хлеб, – хозяйки жаловались, что мука кончается, осталось у каждой на два-три дня, а зерно лежит немолотое.
В один из таких теплых серых дней раненый конь постучал мордой в калитку к Филькиной бабке. Бабки не было дома, а Филька сидел за столом и жевал кусок хлеба, круто посыпанный солью.
Филька нехотя встал, вышел за калитку. Конь переступил с ноги на ногу и потянулся к хлебу. «Да ну тебя! Дьявол!» – крикнул Филька и наотмашь ударил коня по губам. Конь отшатнулся, замотал головой, а Филька закинул хлеб далеко в рыхлый снег и закричал:
– На вас не напасешься, на христарадников! Вон твой хлеб! Иди, копай его мордой из-под снега! Иди, копай!
И вот после этого злорадного окрика и случилось в Бережках те удивительные дела, о каких и сейчас люди говорят, покачивая головами, потому что сами не знают, было ли это, или ничего такого и не было.
Слеза скатилась у коня из глаз. Конь заржал жалобно, протяжно, взмахнул хвостом, и тотчас в голых деревьях, в изгородях и печных трубах завыл, засвистел пронзительный ветер, вздул снег, запорошил Фильке горло, Филька бросился обратно в дом, но никак не мог найти крыльца – так уже мело кругом и хлестало в глаза. Летела по ветру мерзлая солома с крыш, ломались скворечни, хлопали оторванные ставни. И все выше взвивались столбы снежной пыли с окрестных полей, неслись на деревню, шурша, крутясь, перегоняя друг друга.
Филька вскочил наконец в избу, припер дверь, сказал: «Да ну тебя!» – и прислушался. Ревела, обезумев, метель, но сквозь ее рев Филька слышал тонкий и короткий свист, – так свистит конский хвост, когда рассерженный конь бьет им себя по бокам.
Метель начала затихать к вечеру, и только тогда смогла добраться к себе в избу от соседки Филькина бабка. А к ночи небо зазеленело, как лед, звезды примерзли к небесному своду, и колючий мороз прошел по деревне. Никто его не видел, но каждый слышал скрип его валенок по твердому снегу, слышал, как мороз, озоруя, стискивал толстые бревна в стенах, и они трещали и лопались.
Бабка, плача, сказала Фильке, что наверняка уже замерзли колодцы и теперь их ждет неминучая смерть. Воды нет, мука у всех вышла, а мельница работать теперь не сможет, потому что река застыла до самого дна. Филька тоже заплакал от страха, когда мыши начали выбегать из подпола и хорониться под печкой в соломе, где еще оставалось немного тепла. «Да ну вас! Проклятые!» – кричал он на мышей, но мыши все лезли из подпола. Филька забрался на печь, укрылся тулупчиком, весь трясся и слушал причитания бабки.
– Сто лет назад упал на нашу округу такой же лютый мороз, – говорила бабка. – Заморозил колодцы, побил птиц, высушил до корня лес и сады. Десять лет после того не цвели ни деревья, ни травы. Семена в земле пожухли и пропали. Голая стояла наша земля. Обегал ее стороной всякий зверь – боялся пустыни.
– Отчего же стрясся тот мороз? – спросил Филька.
– От злобы людской, – ответила бабка. – Шел через нашу деревню старый солдат, попросил в избе хлеба, а хозяин, злой мужик, заспанный, крикливый, возьми и дай одну только черствую корку. И то, не дал в руки, а швырнул на пол и говорит: «Вот тебе! Жуй!» – «Мне хлеб с полу поднять невозможно, – говорит солдат. – У меня вместо ноги деревяшка». – «А ногу куда девал?» – спрашивает мужик. «Утерял я ногу на Балканских горах в турецкой баталии », – отвечает солдат. «Ничего. Раз дюже голодный – подымешь, – засмеялся мужик. – Тут тебе камердинеров нету». Солдат покряхтел, изловчился, поднял корку и видит – это не хлеб, а одна зеленая баталия. Один яд! Тогда солдат вышел на двор, свистнул – и враз сорвалась метель, пурга, буря закружила деревню, крыши посрывала, потом ударил лютый мороз. И мужик тот помер.
– Отчего же он помер? – хрипло спросил Филька.
– От охлаждения сердца, – ответила бабка, помолчала и добавила:
– Знать, и нынче завелся в Бережках дурной человек, обидчик, и сотворил злое дело. Оттого и мороз.
– Чего ж теперь делать, бабка? – спросил Филька из-под тулупа. – Неужто помирать?
– Зачем помирать? Надеяться надо.
– На что?
– На то, что поправит дурной человек свое злодейство.
– А как его исправить? – спросил, всхлипывая, Филька.
– А об этом Панкрат знает, мельник. Он старик хитрый, ученый. Его спросить надо. Да неужто в такую стужу до мельницы добежишь? Сразу кровь остановится.
– Да ну его, Панкрата! – сказал Филька и затих.
Ночью он слез с печи. Бабка спала, сидя на лавке. За окнами воздух был синий, густой, страшный. В чистом небе над осокорями стояла луна, убранная, как невеста, розовыми венцами.
Филька запахнул тулупчик, выскочил на улицу и побежал к мельнице. Снег пел под ногами, будто артель веселых пильщиков пилила под корень березовую рощу за рекой. Казалось, воздух замерз и между землей и луной осталась одна пустота – жгучая и такая ясная, что если бы подняло пылинку на километр от земли, то и ее было бы видно и она светилась бы и мерцала, как маленькая звезда.
Черные ивы около мельничной плотины поседели от стужи. Ветки их поблескивали, как стеклянные. Воздух колол Фильке грудь. Бежать он уже не мог, а тяжело шел, загребая снег валенками.
Филька постучал в окошко Панкратовой избы. Тотчас в сарае за избой заржал и забил копытом раненый конь. Филька охнул, присел от страха на корточки, затаился. Панкрат отворил дверь, схватил Фильку за шиворот и втащил в избу.
– Садись к печке, – сказал он. – Рассказывай, пока не замерз.
Филька, плача, рассказал Панкрату, как он обидел раненого коня и как из- за этого упал на деревню мороз.
– Да-а, – вздохнул Панкрат, – плохо твое дело! Выходит, что из-за тебя всем пропадать. Зачем коня обидел? За что? Бессмысленный ты гражданин! Филька сопел, вытирал рукавом глаза.
– Ты брось реветь! – строго сказал Панкрат. – Реветь вы все мастера. Чуть что нашкодил – сейчас в рев. Но только в этом я смысла не вижу. Мельница моя стоит, как запаянная морозом навеки, а муки нет, и воды нет, и что нам придумать – неизвестно.
– Чего же мне теперь делать, дедушка Панкрат? – спросил Филька.
– Изобрести спасение от стужи. Тогда перед людьми не будет твоей вины. И перед раненой лошадью – тоже. Будешь ты чистый человек, веселый. Каждый тебя по плечу потреплет и простит. Понятно?
– Ну, вот и придумай. Даю тебе сроку час с четвертью.
В сенях у Панкрата жила сорока. Она не спала от холода, сидела на хомуте – подслушивала. Потом она боком, озираясь, поскакала к щели под дверью. Выскочила наружу, прыгнула на перильца и полетела прямо на юг. Сорока была опытная, старая и нарочно летела у самой земли, потому что от деревень и лесов все-таки тянуло теплом и сорока не боялась замерзнуть. Никто ее не видел, только лисица в осиновом яру высунула морду из норы, повела носом, заметила, как темной тенью пронеслась по небу сорока, шарахнулась обратно в нору и долго сидела, почесываясь и соображая, – куда ж это в такую страшную ночь подалась сорока?
А Филька в это время сидел на лавке, ерзал, придумывал.
– Ну, – сказал наконец Панкрат, затаптывая махорочную цигарку, – время твое вышло. Выкладывай! Льготного срока не будет.
– Я, дедушка Панкрат, – сказал Филька, – как рассветет, соберу со всей деревни ребят. Возьмем мы ломы, пешни, топоры, будем рубить лед у лотка около мельницы, покамест не дорубимся до воды и не потечет она на колесо. Как пойдет вода, ты пускай мельницу! Провернешь колесо двадцать раз, она разогреется и начнет молоть. Будет, значит, и мука, и вода, и всеобщее спасение.
– Ишь ты, шустрый какой! – сказал мельник. – Подо льдом, конечно, вода есть. А ежели лед толщиной в твой рост, что ты будешь делать?
– Да ну его! – сказал Филька. – Пробьем мы, ребята, и такой лед!
А ежели замерзнете?
– Костры будем жечь.
– А ежели не согласятся ребята за твою дурь расплачиваться своим горбом? Ежели скажут: «Да ну его! Сам виноват – пусть сам лед и скалывает».
– Согласятся! Я их умолю. Наши ребята – хорошие.
– Ну, валяй, собирай ребят. А я со стариками потолкую. Может, и старики натянут рукавицы да возьмутся за ломы.
В морозные дни солнце восходит багровое, в тяжелом дыму. И в это утро поднялось над Бережками такое солнце. На реке был слышен частый стук ломов. Трещали костры. Ребята и старики работали с самого рассвета, скалывали лед у мельницы. И никто сгоряча не заметил, что после полудня небо затянулось низкими облаками и задул по седым ивам ровный и теплый ветер. А когда заметили, что переменилась погода, ветки ив уже оттаяли, и весело, гулко зашумела за рекой мокрая березовая роща. В воздухе запахло весной, навозом.
Ветер дул с юга. С каждым часом становилось все теплее. С крыш падали и со звоном разбивались сосульки. Вороны вылезли из-под застрех и снова обсыхали на трубах, толкались, каркали.
Не было только старой сороки. Она прилетела к вечеру, когда от теплоты лед начал оседать, работа у мельницы пошла быстро, и показалась первая полынья с темной водой.
Мальчишки стащили треухи и прокричали «ура». Панкрат говорил, что если бы не теплый ветер, то, пожалуй, и не обколотить бы лед ребятам и старикам. А сорока сидела на раките над плотиной, трещала, трясла хвостом, кланялась на все стороны и что-то рассказывала, но никто, кроме ворон, ее не понял. А сорока рассказывала, что она долетела до теплого моря, где спал в горах летний ветер, разбудила его, натрещала ему про лютый мороз и упросила его прогнать этот мороз, помочь людям.
Ветер будто бы не осмелился отказать ей, сороке, и задул, понесся, над полями, посвистывая и посмеиваясь над морозом. И если хорошенько прислушаться, то уже слышно, как по оврагам под снегом бурлит-журчит теплая вода, моет корни брусники, ломает лед на реке. Всем известно, что сорока – самая болтливая птица на свете, и потому вороны ей не поверили – покаркали только между собой, что вот, мол, опять завралась старая.
Так до сих пор никто и не знает, правду ли говорила сорока, или все это она выдумала от хвастовства. Одно только известно, что к вечеру лед треснул, разошелся, ребята и старики нажали – и в мельничный лоток хлынула с шумом вода.
Старое колесо скрипнуло – с него посыпались сосульки – и медленно повернулось. Заскрежетали жернова, потом колесо повернулось быстрее, еще быстрее, и вдруг вся старая мельница затряслась, заходила ходуном и пошла стучать, скрипеть, молоть зерно.
Панкрат сыпал зерно, а из-под жернова лилась в мешки горячая мука. Женщины окунали в нее озябшие руки и смеялись.
По всем дворам кололи звонкие березовые дрова. Избы светились от жаркого печного огня. Женщины месили тугое сладкое тесто. И все, что было живого в избах – ребята, кошки, даже мыши, – все это вертелось около хозяек, а хозяйки шлепали ребят по спине белой от муки рукой, чтобы не лезли в самую квашню и не мешались.
Ночью по деревне стоял такой запах теплого хлеба с румяной коркой, с пригоревшими к донцу капустными листьями, что даже лисицы вылезли из нор, сидели на снегу, дрожали и тихонько скулили, соображая, как бы словчиться стащить у людей хоть кусочек этого чудесного хлеба.
На следующее утро Филька пришел вместе с ребятами к мельнице. Ветер гнал по синему небу рыхлые тучи и не давал им ни на минуту перевести дух, и потому по земле неслись вперемежку то холодные тени, то горячие солнечные пятна.
Филька тащил буханку свежего хлеба, а совсем маленький мальчик Николка держал деревянную солонку с крупной желтой солью. Панкрат вышел на порог, спросил:
– Что за явление? Мне, что ли хлеб-соль подносите? За какие услуги?
– Да нет! – закричали ребята. – Тебе будет особо. А это раненому коню. От Фильки. Помирить мы их хотим.
– Ну что ж, – сказал Панкрат. – Не только человеку извинение требуется. Сейчас я вам коня представлю в натуре.
Панкрат отворил ворота сарая, выпустил коня. Конь вышел, вытянул голову, заржал, учуял запах свежего хлеба. Филька разломил буханку, посолил хлеб из солонки и протянул коню. Но конь хлеба не взял, начал мелко перебирать ногами, попятился в сарай. Испугался Фильки. Тогда Филька перед всей деревней громко заплакал. Ребята зашептались и притихли, а Панкрат потрепал коня по шее и сказал:
– Не пужайся, Мальчик! Филька – не злой человек. Зачем же его обижать? Бери хлеб, мирись!
Конь помотал головой, подумал, потом осторожно вытянул щею и взял, наконец, хлеб из рук Фильки мягкими губами. Съел один кусок, обнюхал Фильку и взял второй кусок. Филька ухмылялся сквозь слезы, а конь жевал хлеб, фыркал. А когда съел весь хлеб, положил голову Фильке на плечо, вздохнул и закрыл глаза от сытости и удовольствия.
Все улыбались, радовались. Только старая сорока сидела на раките и сердито трещала: должно быть, опять хвасталась, что это, ей одной удалось помирить коня с Филькой. Но никто ее не слушал, и сорока от этого сердилась все больше и трещала, как пулемет.
Василий Сухомлинский
Как ручеек луговую ромашку напоил
Выросла на лугу ромашка. На высоком стебле зацвел желтый цветок, как маленькое солнышко. Пришло жаркое лето. Высохла земля. Склонила желтую голову ромашка: «Как же я буду жить в сухой земле?»
Недалеко журчал ручеек. Услышал, как плачет цветок. Жалко стало ручейку ромашку. Побежал он к ней, запел, заиграл. Напоил землю, подняла желтую головку ромашка, улыбнулась.
– Спасибо, ручеек. Теперь я не боюсь солнца палящего.
Василий Сухомлинский
Как вылететь шмелю?
Залетел в класс шмель – желтый, мохнатый. Долго летал по классу, а потом прилетел к окну. Бился о стекло, плакал, а вылететь не может.
Когда дети пришли в школу, шмель тихо ползал по стеклу. Иногда он пробовал взлететь, но сил уже не было.
Ползает шмель по стеклу. Никто не обращает внимания на бедного шмеля. Только самая маленькая девочка Нина смотрит на него пристально-пристально.
Хочется Нине подойти к шмелю, взять его, посадить на ладонь, поднять к открытой форточке и выпустить.
Ждет Нина перерыва не дождется.
Только бы быстрее время шло.
Только бы быстрее звонок прозвенел.
Василий Сухомлинский
Телефонная трубка
Тринадцатилетний Костя жил в небольшом городе на Днепре и учился в шестом классе.
Недавно Костиной маме дали хорошую квартиру в трехэтажном доме, на втором этаже. Возле дома стоит телефон-автомат. Здесь можно звонить в любую минуту, даже среди ночи.
Однажды заглянул Костя в будку и решил срезать телефонную трубку. Сделаю, думает, дома свой телефон. Буду разговаривать со своим другом Юрой, который живет на третьем этаже.
Так и сделал. Срезал трубку, но где же взять трубку Юре? Пошли с другом, нашли еще одну будку – через три улицы. Срезали трубку и там.
Смастерили телефон, разговаривают. Очень весело. Видит мать, но даже не спросит: «Откуда взялась трубка?»
Прошло несколько дней. Однажды проснулся ночью Костя, слышит стон. Мама стонет. Просит свет включить. Включил Костя лампочку, видит, мать бледная лежит, тяжело дышит.
– Ой, сердце… сыну… – услышал Костя шепот матери. – Беги к телефону… Вызови скорую помощь… Ты знаешь, как звонить… – и мать потеряла сознание.
Когда Костя услышал слова матери о телефоне, он почувствовал ужас. Ведь в двух ближайших будках он обрезал трубки, новых еще нет, он сам видел сегодня… Что же делать?
Выбежал Костя на улицу, заплакал. Что же теперь будет? Куда бежать? Вспомнил, что телефон-автомат есть еще у железнодорожного моста. Побежал.
Бежит Костя по городу, вокруг непривычная тишина, город спит. Сердце вот-вот из груди выскочит. Хочется мальчику крикнуть на весь мир: «Мама умирает, помогите, добрые люди…».
Прибежал к мосту, а будки нет. Застонал, зарыдал Костя, бросился бежать домой.
Открыл дверь в комнату. Мать лежит бледная, не дышит.
«Мама! Мама!» – закричал Костя, упал на колени перед кроватью.
Василий Сухомлинский
Как Зайчик грелся при Луне
Холодно зимой Зайчику, особенно ночью. Выбежал он на опушку. Мороз трещит, снег под Луной блестит, холодный ветер из оврага дует. Сел Зайчик под кустом, протянул лапки к Луне и просит:
– Луна, дорогая, погрей меня своими лучами, а то долго еще Солнышка ждать.
Жалко стало Луне Зайчика, она и говорит:
– Иди полем, полем, я тебе дорогу буду освещать. Иди прямо к большому стогу соломы.
Пошел Зайчик к стогу соломы, зарылся в солому, выглядывает и улыбается Луне.
– Спасибо, милая Луна, теперь твои лучи теплые-теплые.
Тамара Ломбина
Такое утро
Димку разбудил порыв ветра, принесший с собой и отчаянные крики дерущихся под окнами воробьев, и горьковато-сладкий запах. Мальчик открыл глаза. В окно заглядывал куст сирени. На бледно-фиолетовых цветках блестели капли росы.
Почему-то захотелось лизнуть блестящие капельки: вкусно!
Димка выпрыгнул в сад и ойкнул: росная трава обожгла босые ноги. Какое утро! Нет, такого в Петербурге он не помнил. Там его будили, когда хотелось спать, а здесь, в деревне, он сам вставал рано.
У бабушки он всего два дня, но успел уже обследовать окрестности и познакомиться со смешной девчонкой Настей, насмешившей его своим облупившимся носом. Димка наскоро выпил молока и побежал к новой подружке.
Застал он ее возле кроличьих клеток. Они были затянуты металлической сеткой. Настя кормила своих питомцев клевером.
– А как их зовут? – спросил Димка Настю.
– На что мне их имена. Кроль-кроль-кроль, да и все. Их ведь все равно съедят. А как имя дашь, так и есть не будешь.
– Есть?
– А на что же их ростят… Вот я назвала крольчиху Сонькой, а потом рагу не могла есть.
– А ты что же, их не любишь? – спросил Димка.
– Мамка говорит, что любовь не в том, чтобы гладить, а чтобы кормить, – рассудительно ответила Настя и сунула сквозь сетку последний пучок клевера.
– Можно я подержу вот этого белого кролика, – попросил мальчик, про себя уже называя его Гошкой. Настя открыла клетку и достала белого, почти невесомого крольчонка.
Мальчик пустил кролика на траву, а Настя достала своего любимца. Они смешно запрыгали, заскакали на воле.
– Смотри, они похожи на маленьких лошадок, на пони.
– А и вправду, – засмеялась Настя, закинув назад голову и показывая беззубый рот.
– Давай покатаемся на них, – неожиданно предложил Димка.
– Как это? – не поняла Настя. – Они же маленькие.
– Ну, понарошку, как будто сядем и поскачем.
Он сел на корточки и зажал мягкое, пушистое тельце между коленок. Она тоже оседлала своего крольчонка и запрыгала наперегонки с Димкой. Кролики пытались вырваться, но от этого было еще смешнее. Вот это скачка!
– Ура! Я первый? – закричал Димка и подбросил кролика, а когда поймал его, в мире что-то изменилось. Он долго не мог понять что же…
– Устал кролик? Уснул?
Мальчик держал в руках теплое, пушистое, но как-то сразу отяжелевшее тельце.
– Я задавил кролика… – потрясенно прошептал он. Настя смотрела на Димку широко распахнутыми глазами и молчала, а лицо у нее было белое-белое. Где-то глубоко в Димке родилось предчувствие, что теперь он уже не сможет видеть все вокруг себя так, как еще пять минут назад. Уже никогда не будет такого утра, как сегодня.
Никогда! Для всех будет, а для него, для Димки, – нет.
Рассказы собрала Тамара Ломбина
Член Союза писателей России, кандидат психологических наук.
Жили-были два соседа - Добро и Зло. Добро было румяное, приветливое, бодрое, с улыбкой во всю щеку. А Зло было мрачное, бледное, никогда никому не улыбалось и только ухмылялось ехидно, когда видело что-нибудь хорошее. Добро, конечно же, работало в Бюро Добрых услуг, а Зло считало, что работать – это удел слабых и бедных людей, а оно, Зло, слишком гордое и знатное, чтобы работать. Разумеется, Добро и Зло не понимали друг друга. Добро хоть и было доброе, оно не оДОБРяло Зло, а Зло корчило свои ЗЛОбные рожи, видя, как Добро помогает людям.
И вот однажды разгорелся между Добром и Злом нешуточный спор. Зло считало, что люди не достойны того, чтобы им помогать, и что в людях зла больше, чем добра. А Добро никогда с этим не соглашалось и пыталось убедить Зло, что хороших и добрых людей намного больше, чем плохих.
- Стоит ли так стараться, если люди неблагодарны, жестоки и эгоистичны? – говорило Зло. – Вот ты тут спину гнешь, трудишься, всем помогаешь, а хоть кто-то сделал для тебя что-нибудь хорошее? Вот то-то же. Лично я терпеть не могу этих гнусных людишек. Каждый раз радуюсь, когда мне удается сделать им какую-нибудь гадость. Так им и надо!
- Послушай, - отвечало Добро. – Разве можно так относиться к людям? Да, они не всегда бывают любезными и отзывчивыми, но в каждом из них живет добро – уж можешь мне поверить!
- А давай поспорим, что я право! – предложило Зло. – Давай отправимся по белу свету и будем испытывать всех, кто встретится на нашем пути. На чью сторону встанет больше людей, тот и победил. И тогда победитель будет царить в мире, а проигравший пусть улетит на другую планету и навсегда исчезнет с лица земли.
- Хорошо, - согласилось Добро. Оно было уверено, что победит, и потому сразу же приняло условия спора – ведь это был отличный шанс раз и навсегда избавиться от Зла на земле.
И вот пошли они странствовать по белу свету. Долго ли, коротко ли, навстречу им старушка. Остановили ее Добро и Зло и говорят:
- Скажи-ка нам, бабушка, чего в мире больше – добра или зла?
- Эх, ребятушки. Я такую тяжелую жизнь прожила, что и вспомнить страшно. И бедность страшную испытала, и работать на тяжелой работе пришлось смолоду, и война ужасная на наш век пришлась, и голод после войны пережили. И всю-то жизнь я трудилась, трудилась, все старалась для деток своих, чтобы все у них было, чтобы не довелось им пережить то, что пережила я. А вот состарилась я, а детки-то мои выросли и забыли про меня. В гости не приходят, звонят мне редко, все работают, все некогда им… Да и неинтересно им со мною, со старою каргою. Нет, я в жизни больше зла видела, чем добра.
Посмотрело Зло на Добро недобрым глазом. Вот видишь, мол, старушка почти целый век прожила, а добра не видала. Опустило Добро глаза, пригорюнилось. И пошли они дальше по белу свету. Долго ли, коротко ли, а навстречу им мужчина средних лет – едет в машине, за рулем у него личный водитель, а сам он в красивом костюме, галстуке и по телефону разговаривает. Говорит Добро:
- О! Смотри! Вот этот человек точно на мою сторону встанет! Похоже, что нужды он никакой не испытывает, все у него хорошо и успешно.
- Ну-ну, - отвечает Зло, - сейчас посмотрим…
Остановили они автомобиль. Человек сначала еще немножко поговорил по телефону, а потом открыл окно, высунулся из него и с недовольным видом проворчал:
- Это что еще такое? По какому праву вы останавливаете уважаемого человека?! Я, может, на деловую встречу опаздываю!! А вы тут…
- Погодите, погодите, не ругайтесь, - говорит Добро. – Мы вот с… товарищем поспорили…
- Ну и спорьте себе на здоровье, я-то тут причем? – перебил его мужчина. – Ходят тут всякие…
- А ну молчать! – гаркнуло Зло на мужчину, и тот изумленно выпучил глаза: с ним еще никто не смел так разговаривать. – Мы уже и так поняли, что ты за фрукт, - продолжало Зло, - а все-таки, для чистоты эксперимента, скажи-ка нам, чего в мире больше – добра или зла?
- Какое еще добро? Одни уроды кругом! – Заревел мужчина. Так и норовят все у меня вытянуть мои денежки! А я их, между прочим, тяжелым трудом зарабатываю! У меня бизнес! А вы говорите «добро». Нет его в помине!
- Но позвольте, - робко возразило Добро. Ведь Вы же получаете радость, удовольствие от своего бизнеса, ведь у Вас же есть друзья, семья, дом, дети… Чем же это не добро?
- Эээээ, ты мне зубы не заговаривай, - отрезал мужчина. – Кручусь, как белка в колесе, а на удовольствие и радость времени не остается. Так что посторонитесь!
Опустило Добро голову под торжествующим взглядом Зла. Да делать нечего. Видно, придется насовсем уйти с планеты Земля. Не видит его никто, не замечает. Все думают, что кругом одно только зло и несправедливость… А Зло ухмыляется, кривляется от радости, что скоро будет полновластным правителем на Земле.
И тут из лесочка выбежала группа детей. Они отдыхали в детском лагере неподалеку, и сейчас шли к морю купаться, потому что стоял жаркий летний денек. Увидели они грустное-прегрустное Добро и зубоскалящее Зло и поняли, что тут происходит что-то нехорошее. Остановились они и спросили, что случилось. Добро и Зло задали детям свой вопрос: чего же больше на свете – добра или зла?
- Вы только подумайте хорошенько, дети, прежде, чем отвечать, - попросило Добро. – Ведь от вашего ответа зависит судьба всей нашей планеты!
Дети недолго раздумывали и закричали все разом:
- Ну конечно, добра больше, чем зла! Мы всегда стараемся помогать друг другу и всем-всем людям! И всегда стараемся делать добрые дела!
Тут Зло перестало ухмыляться и насторожилось.
- А еще мы у нас в лагере соорудили приют для бездомных собачек и кошечек и кормим их! А взрослые нас за это не ругают, а наоборот, помогают нам!
Зло скорчило злую мину и съежилось.
- И еще мы помогаем старушкам – ходим для них в магазин, покупаем продукты, делаем у них уборку в доме!
Зло пригнулось, сгорбилось, будто его поленом по голове огрели.
- А еще у нас есть знакомый бизнесмен, он занимается благотворительностью, помогает нескольким больницам и детским домам!
Зло съежилось еще больше и стало в два раза меньше. А Добро подняло голову, и его глаза засверкали от счастья.
- А мы недавно помогли задержать хулиганов, и они никогда больше не будут никого обижать! Скоро никаких преступников на свете не останется!
- А еще мы рисуем красивые, добрые картинки и делаем поделки, чтобы на наших выставках у людей поднималось настроение!
Зло не выдержало и бросилось бежать прочь.
И никто его не остановил.
Зло село на ракету и улетело на планету Зяку-Бяку. А Добро пригласило детей к себе в гости и угостило всех чаем с вкусными-превкусными конфетами. А на прощанье Добро сказало детям:
- Дорогие мои друзья, спасибо вам за то, что помогли мне победить Зло. Но оно может в любой момент вернуться обратно. Так что, пожалуйста, постарайтесь запомнить свое детство, как можно дольше сохранять чистоту своих душ, смотреть на мир ясными детскими глазами, даже когда будете взрослыми дядями и тетями. И тогда Зло будет окончательно побеждено.
Как-то раз поспорили Добро и Зло.
-Это только в сказках ты меня побеждаешь,- сказало Зло, а в жизни все
наоборот, я сильнее тебя. Посмотри сколько вокруг зла: войны, воровство,
ссоры, болезни.
-Не хвастайся! Чего бы стоило, если бы не я, — сказала Зависть Злу. –
Только благодаря мне ты такое сильное. Это я толкаю людей на всякие
неблаговидные поступки!
— Не только ты,- включилась в разговор Жадность. Я тоже помогаю Злу.
Ведь именно благодаря мне люди такие ненасытные. Им всегда чего-нибудь
не хватает, даже если всё у них есть. Поэтому и воюют. Мы с тобой его
надёжные друзья. А ещё есть Ненависть. Она тоже очень сильная, правда,
никогда не знаешь, появится она или нет. Но уж если появится, то крушит
всё вокруг.
— Что бы вы не говорили, а я сильнее вас,- возразило им Добро.- Если бы в
мире было больше Зла, чем Добра, люди давно бы уничтожили друг друга. И
ничего бы на этом свете не было. А все войны всё равно оканчиваются
миром.
Посмотрите вокруг, сколько чудес творю я. Вот ты, Зависть, иногда
говоришь, что ты «белая» и не такая уж плохая. А ты, Жадность,
прикидываешься даже полезной и твердишь, что жадность к знаниям,
например, — это хорошо. А Ненависть вообще говорит, что от неё до Любви
один шаг. То есть все вы хотите казаться хорошими.
Но у меня тоже есть помощники, такие, как Сострадание, Щедрость,
Любовь. И ещё много других. Им не надо притворяться, как вам, они и так
хорошие.
— Да,- сказало Сострадание,- мне всегда всех жалко. Если бы я было
всесильным, я бы всех обогрело и всем помогло. Но я и так много делаю.
Именно благодаря мне люди не теряют веру в свои силы, поддерживают друг
друга и выходят из самых трудных ситуаций.
-Я тоже помогаю Добру,- откликнулась Щедрость. Это ж сколько денег и сил
отдают люди на добрые дела! А когда надо, отдают и последнее, что у них
есть! И всё благодаря мне!
— А я вообще правлю миром, тихо сказала Любовь. Так все говорят. Я — это
лучшее, что есть на свете. Человек без любви и не человек вовсе. Ведь
только любовь раскрывает всё лучшее, что в нём есть, даёт ему силы и
вдохновляет на добрые поступки.
Притихли Зависть, Жадность, Ненависть, нечего им было возразить Добру.
Вот и суди теперь, кто победил в этом споре.
Добро и зло
В одном прекрасном городе жила-была принцесса
Доброта. Она была очень красива и умна. Доброта творила только хорошие
поступки, она помогала жителям города. Принцесса всем очень нравилась. В
другом городе жила королева Зло.
Зло была уродлива и делала только
плохие вещи и гадости. За это ее никто не любил. Зло очень завидовала,
потому что Доброта была очень красива. Однажды Зло сказала, что хочет
устроить состязания по разным делам: добрым и злым. К кому потянутся
люди, тот и выиграл. Вот настал день соревнований. Зло стала пакостить
всем. Она думала, что люди будут бояться ее и за это уважать и любить.
Доброта делала хорошие дела и людям это нравилось. Победила Доброта.
Зло очень расстроилась, но Доброта пожалела ее и научила делать добро. С
тех пор королеву зовут не Зло, а Злата. И она творит только добро.
Руководитель: Радченкова Тамара Ивановна, учитель начальных классов МКОУ Куйбышевская ООШ Петропавловского района Воронежской области
Описание: Представленная сказка написана ученицей 4 класса. Это произведение может быть использовано как учителями начальных классов при изучении литературных сказок, при организации творческой деятельности учащихся, так и воспитателями детских садов при проведении занятий с детьми. Сказка будет интересна и родителям малышей, которые прививают детям любовь к чтению, устному народному творчеству, литературной сказке.
Цель:
Воспитание интереса к литературной сказке.
Задачи:
- Формировать особое восприятие мира, отношений между людьми.
- Развивать устную речь детей, фантазию, творческие способности.
- Прививать любовь к книге, желание читать и самостоятельно сочинять сказки.
- Воспитывать чувство толерантности, доброе и сердечное отношение к людям, чувство сострадания, стремление всегда прийти на помощь, быть верным другом, чутким товарищем.
Я поведаю вам сказку, а может – просто сказочную историю, которая произошла с одним очень капризным мальчиком…
Дело было не в сказочном царстве, не в заморском государстве, а в обычном маленьком городке, которого и на карте не сыщешь.
Жила – была семья: мама и ее сынишка. Мама очень любила своего сына, на ночь читала ему добрые сказки, часто играла с ним, гуляла по городу.
Но мальчик рос избалованным, капризным. Он постоянно плакал, кричал, раздувал щеки и губы, когда что-то ему не нравилось.
Мальчик любил, чтобы все его капризы выполнялись. Маме очень трудно приходилось с ним. Она много работала, чтобы воспитывать своего сына. О маме мальчика все соседи говорили, что она очень хорошая, трудолюбивая, вежливая женщина, а ещё говорили, что она дружит с Добрым словом. Доброе слово никогда не оставляло женщину одну.
Оно всегда было рядом, давало советы, поддерживало. И когда мама пыталась успокоить раскапризничавшегося сына, Доброе слово подбадривало маму, помогало ей. А сынишка очень не любил, когда кто-то ему мешает.
Он ревновал маму к Доброму слову, не хотел, чтобы оно заходило к нему в комнату. Мальчик ждал, что мама будет только его слушать, всегда восхищаться им и все его желания выполнять.
Однажды, поздним вечером, когда обычные дети уже видели волшебные сны, наш мальчик опять раскапризничался. На этот раз ему очень захотелось, чтобы в его комнате, на макушке елочки горела бы настоящая звездочка, которая сейчас смотрела в окошко его комнаты осуждающим взглядом.
Мальчик плакал, бросал по комнате игрушки, кричал, а потом сел на пол и долго двигал по ковру ногами. Мама терпеливо смотрела на очередной каприз сына и сказала: « Наверное, это очень красиво, когда на елочке горит настоящая рождественская звезда. Но не ко всем она может спуститься, сыночек. Звездочки с неба опускаются на счастье. А счастье наше в том, чтобы делать другим добро.» Доброе слово стояло рядом с мамой и согласно кивало головой. А малыш продолжал кричать, не слыша слов мамы.
Мама пожелала сыну спокойной ночи, поцеловала его в заплаканные глазки и ушла в свою комнату. Как только мама и Доброе слово вышли с комнаты, мальчик перестал реветь. А зачем плакать, если тебя никто не слышит? Он подставил стул к окошку и посмотрел в небо, на яркую звездочку. Она как будто подмигивала ему. Мальчик помахал ей ручкой и пошел спать. Утром он проснулся, но никто не пришел его поцеловать и поздороваться с ним. Он немного полежал и встал с постели. Хотелось кушать и мальчик прошел на кухню. Но на кухне не было мамы.
На плите не было ничего. Мальчик не мог понять – почему мама не приготовила любимый завтрак для него. Но вокруг стояла очень пугающая тишина - мамы нигде не было.
Тогда он сам решил подняться в мамину комнату. Когда сын открыл дверь в комнату, он увидел, как в постели лежала его мама. У неё был жар. Она постанывала. А рядом с ней сидело Доброе слово и подбадривало маму, говорило ей, что надо держаться, что она сильная и обязательно победит болезнь, потому что она очень нужна своему сыну.
А как нам добрые слова нужны!
Не раз мы в этом убедились сами,
А может не слова - дела важны?
Дела - делами, а слова - словами.
Они живут у каждого из нас,
На дне души до времени хранимы,
Чтоб их произнести в тот самый час,
Когда они другим необходимы.
А мальчик стоял и не знал, что ему делать. Он очень не любил Доброе слово, которое постоянно сопровождало его маму. Мальчику хотелось, чтобы мама была только его. Он подошёл поближе и наклонился над мамой.
-Пить, - тихо прошептала мама.
-Пожалуйста, принеси маме водички и микстуру, она в холодильнике, - сказало Доброе слово.
-Само и принеси, - грубо ответил мальчик.
-К сожалению, я могу только говорить, давать советы, поддерживать, а принести ничего не могу, - с грустью в голосе ответило Доброе слово.
Мальчик капризно раздул губы и молча стоял возле постели больной мамы. Она опять тихонько простонала, у неё была высокая температура. Тогда мальчик нехотя побрел вниз, налил в стакан воды и взял в холодильнике лекарство. Он поднялся к маме в комнату и помог ей выпить микстуру.
-Спасибо, сыночек, - еле слышно прошептала мама. Мальчику впервые сказали «спасибо». Он никогда таких слов не слышал. Сердечко его застучало, а глаза засветились. Он взял маму за руку и поцеловал ее.
-Доброе дело, которое ты совершил, поможет твоей маме обязательно, -сказало Доброе слово.
Как бы жизнь не летела-
Дней своих не жалей,
Делай доброе дело
Ради счастья людей.
Чтобы сердце горело,
А не тлело во мгле
Делай доброе дело-
Тем живём на земле.
Теперь каждый новый день мальчик начинал с доброго дела: он грел чайник, нес маме горячий чай. Несколько дней малыш и Доброе слово лечили больную женщину. А волшебная звездочка каждую ночь очень ярким синим цветом освещала комнату мамы.
Вскоре мама поправилась. Сын продолжал помогать ей, мыл посуду, сам складывал свои игрушки по местам и не капризничал. Доброе дело теперь не оставляло его. Они так сдружились, что мальчик уже и не мог дня прожить, чтобы не сделать Доброго дела.
А в рождественскую ночь, когда мама зашла в комнату сына, они вместе увидели необыкновенное зрелище-на макушке елочки ярким синим цветом горела звездочка. Казалось, что она улыбается маме и сыну.
- Вот видишь, сыночек, звёздочка сама нашла тебя. И ночь сегодня необычная, сказочная. Эта звезда всегда исполнит все твои желания, если ты будешь сам стараться исполнять желания других, помогать людям, дружить с Добрым делом.
-Мама, мне так понравилось дарить тебе радость, помогать тебе, что я теперь всегда буду слушать советы Доброго слова, дружить с Добрым делом и стараться жить так, чтобы звездочка в рождественскую ночь всегда спускалась ко мне на елочку.
С тех пор малыш и Доброе дело стали неразлучными друзьями. Уже все в городке стали называть мальчика Доброе дело. Так и живут в этом маленьком городишке мама, Доброе слово и Доброе дело.
Рассказ о добре и зле
Ответы:
Жили-были на свете Добро и Зло. Добро трудилось день и ночь, старалось сделать как много больше хороших дел людям. Зло же было ленивым, любило поспать, но все равно успевало приносить народу много бед, несчастий и горя. Как-то раз они встретились. Добро выглядело цветущим, улыбалось, его лицо светилось радостью. Зло было изможденным, худым, лицо было серого цвета, щеки ввалились, волосы торчали седыми космами. Зло спросило Добро: «Послушай, как тебе удается так хорошо выглядеть, ведь мы с тобой ровесники?» Добро ответило: «Когда делаешь добрые дела, то они к тебе возвращаются в виде хорошей энергии, поэтому я не знаю усталости и всегда в хорошем настроении. Делай тоже добрые дела людям!» Зло в ответ возразило: «Каждый занимается своим делом. Если мы все будем совершать только добрые поступки, тогда никто не поймёт разницы между злом и добром. Но я всё же постараюсь поменьше творить бед и несчастий, а то я в последнее время что-то совсем плохо себя чувствую. Вот возьму и отменю войну на Востоке». Добро воскликнуло: «Вот и хорошо! Сколько людей останутся целы и невредимы, сколько детей смогут радоваться и веселиться! Давай с тобой дружить!» Но Зло печально улыбнулось, покачало головой: «Нет, нам с тобой дружить нельзя, ведь мы с тобой полные противоположности». На этом они расстались. Вот так и люди: те, кто совершает добрые дела, помогают другим людям - они всегда бодры, веселы, всегда в тонусе, а кто творит нехорошие поступки, пакостит, строит козни - тот постоянно всем недоволен, часто болеет и брюзжит. Старайтесь всем делать добро!